Туманы Авалона

– Думаю, этого он не сделает, пока жив Артур, – отвечал Балан, – хотя и при дворе он теперь нечасто появляется… – И Вивиана, при помощи обрывка Зрения, расслышала те слова, что Балан предпочел не произносить вслух, не желая повторять скандальную сплетню: «Когда Ланселет при дворе, люди примечают, что он не сводит глаз с королевы Гвенвифар; и дважды отвечал он отказом на предложение Артура женить его».

– Ланселет объявил, что намерен привести в порядок Артурово королевство, так что он вечно в разъездах, – поспешно продолжил Балан. – Он убил больше грабителей и бандитов и уничтожил больше разбойничьих банд, нежели все прочие соратники. Про него говорят, будто он один стоит целого легиона, Владычица… – Балан поднял голову и удрученно поглядел на Вивиану. – Твой младший сын, матушка, великий рыцарь, рыцарь под стать Александру из древней легенды. Находятся даже такие, что уверяют, будто как рыцарь он превзошел самого Артура. Я-то такой славы для тебя не снискал, госпожа моя.

– Все мы совершаем лишь то, что назначили нам боги, сын мой, – мягко отозвалась Вивиана. – И отрадно мне видеть, что не держишь ты зла на своего брата за то, что он лучший рыцарь, чем ты.

Балан покачал головой.

– Да это ж все равно что держать зло на Артура за то, что король – он, а не я, матушка, – отозвался он. – А Ланселет скромен и добр ко всем и притом набожен, точно девица, – он тут христианство принял, ты не слыхала, Владычица?

Вивиана покачала головой.

– Вот уж не удивляюсь, – промолвила она с легким оттенком презрения, она и не ждала от себя подобных интонаций, пока не заговорила вслух. – Твой брат всегда боялся того, чего не понимал, а Христова вера в самый раз для рабов, почитающих себя смиренными грешниками… – Вивиана оборвала себя на полуслове. – Прости, сынок. Я не хотела тебя унизить. Я знаю, это и твоя вера тоже.

Балан, поморгав, улыбнулся:

– Вот уж воистину чудо, госпожа: ты впервые просишь прощения за произнесенные слова!

Вивиана закусила губу:

– Вот, значит, какой ты меня видишь, сын мой?

Балан кивнул:

– О да, ты всегда мне казалась самой гордой из женщин – и сдается мне, так оно тебе и подобает. – И Вивиана не могла не поиздеваться над собою: вот, значит, до чего она дошла: вымаливает слово одобрения у собственного сына! И она поспешила сменить тему.

– Ты говоришь, Ланселет дважды отказался от брака? Чего, как думаешь, он ждет? Или его ни одно приданое не устраивает?

И вновь она словно наяву услышала невысказанные мысли собеседника: «Он не может получить ту, о которой мечтает, ибо она обвенчана с его королем…» Однако вслух Балан сказал лишь:

– Он говорит, что жениться вообще не склонен, и шутит, что, дескать, ему дороже его конь, нежели любая из женщин, которая все равно не сможет выехать с ним на битву, – и, забавляясь, уверяет, будто в один прекрасный день возьмет в жены какую-нибудь саксонскую воительницу. Во владении оружием ему нет равных; так же как и на турнирах, что Артур устраивает в Каэрлеоне. Порою он нарочно дает противникам преимущество: выезжает биться без щита, меняется с кемнибудь конями, чтобы уравнять силы. Однажды Балин бросил ему вызов и выиграл поединок, однако от награды отказался, ибо выяснилось, что у Ланселета лопнула подпруга.

– Значит, и Балин тоже – рыцарь учтивый и достойный? – переспросила Вивиана.

– О да, матушка, не след тебе судить брата по сегодняшнему вечеру, – горячо заверил Балан. – Когда он выехал против Ланселета, воистину, я не знал, кого из них воодушевлять и подбадривать. Ланселет уступил награду ему, говоря, что Балин заслужил ее по праву, ибо он, Ланселет, сам виноват, что не справился с конем, – вот как он сказал! Но Балин отказался от награды; так они и стояли, состязаясь друг с другом в учтивости, точно два героя из древних саг, что пересказывал нам Талиесин, когда мы были еще детьми!