Туманы Серенгети (СИ)

— Я не видела девочку такой счастливой с тех пор, как мы купили Лили черепаху, — сказала Гома. У неё был задумчивый взгляд, пока она не заметила маленькие экскременты, которые Аристотель оставил у её ноги.

— Ну, все! Ты попадёшь в коробку. Я больше не буду убирать какашки за тобой, ты слышишь? — она подняла его и сказала что-то Схоластике на суахили.

Я последовала за ними на улицу и наблюдала, как Схоластика побежала с Аристотелем, засунутым подмышку. Она приподняла очки Мо повыше, чтобы они не скользили по носу.

— Куда она идёт?

— Найти Бахати. Возможно, он сможет почистить один из ящиков, которые есть у нас в сарае. Он будет прекрасным домом для Аристотеля.

И она достала корзину для белья и начала развешивать одежду для просушки.

— Позвольте мне это сделать, — сказала я, беря у неё одежду. — Идите внутрь. Это не займёт много времени.

Я ходила между корзиной и верёвкой для белья, развешивая мелкие предметы, прежде чем переходить к более крупным. Был прекрасный солнечный день. Облака рассеялись, оставив после себя синий атлас неба. Пройдет ещё несколько дней, прежде чем мы отправимся в Ванзу, и я привыкла к повседневной жизни на ферме.

Двигаясь между рядами развевающегося белья, я заметила Джека. Он стоял без рубашки между кофейными рядами, его тело мерцало в лучах послеобеденного солнца. Я отвернулась, но не могла не разглядеть украдкой его сильное золотистое тело. Я могла бы игнорировать влечение к нему, даже несмотря на то, что оно постоянно вспыхивало, если бы это не усугублялось моей симпатией к нему. Это была смертельная комбинация, которая заставляла меня мечтать о том, чтобы быть крепко стиснутой в его объятиях, даже когда я сосредоточилась на рутинной задаче по развешиванию мокрой одежды.

Я почти закончила, когда поднялся ветер. Я боролась с последней простыней, пытаясь не уронить её в попытке закрепить, но она дико закручивалась вокруг меня. Я уронила прищепку и наклонилась, чтобы поднять её, повесив простыню одной рукой на верёвку. В этот момент сильные, длинные пальцы Джека накрыли мои. Мои колени подогнулись от неожиданного прикосновения его теплой хватки. Я поднялась, когда подобрала прищепку, моё сердце сильно билось в груди. Наши глаза прошлись по влажной простыне, когда я выпрямилась.

В течение долгой секунды, когда у нас перехватило дыхание, мы оказались в своеобразном коконе белья. Взгляд Джека опустился на мои губы, когда ветер бросил мне в лицо волосы. Прикосновение его руки было неожиданно пронизано электричеством, и оно прошло сквозь меня, когда он нежно убрал пряди волос. Я почувствовала дикое головокружение. Единственное, что удерживало меня, — это другая рука Джека, держащая мою.

Между нами закачалась верёвка с вещами, когда налетел ещё один порыв ветра. Простыня соскользнула с другого конца. Мы подняли её и растянули на веревке, как шторку между нами. Джек удерживал её, пока я цепляла прищепку.

— Ещё есть? — спросил он.

— Нет. Всё уже сделано.

«Слава Богу, — заявили мои колени. — Этот парень затрудняет нам правильную работу. Нам он не нравится».

— Спасибо, — сказала я Джеку, подбирая пустую корзину. — Я собираюсь… — «вернуться внутрь», но я не могла вымолвить ни слова, поэтому я указала на дом и пошла по направлению к нему.

Если и есть подходящий случай, чтобы пройти беззаботным и изящным подиумным шагом, то это когда вы уходите от кого-то, и вы знаете, что они всё ещё смотрят вам в след. По иронии судьбы, это то же самое время, когда вы мучительно осознаете, что каждый шаг, который вы предпринимаете, дается с трудом. И поэтому я держала спину прямо и ставила одну ногу перед другой, пока не добралась до двери.

Когда я вошла внутрь, я увидела Гому, отходившую от кухонного окна с лукавой улыбкой на лице.

Вскоре она попросила меня позвать Джека на ужин.

Я нашла его в сарае со Схоластикой, ухаживающим за теленком, на которого напали.

— Мфале! Мфальме! — сказала Схоластика, указывая на Джека, когда она увидела меня. Она всё ещё была в очках Мо, и хотя я была той, кто отдал их ей, моё сердце немного сжалось, скучая по глазам Мо, которые смотрели на меня сквозь них.

— Что это значит? — спросила я. — Мфале?

— Это означает король, — ответил Бахати из-за угла. Он шлифовал шкуркой коробку, которую он сделал для Аристотеля, — она сделала Джеку корону из веток и сена.

— О? — я заметила её однобокое творение на голове Джека.

— Я только что закончил рассказывать ей историю, которую я начал на днях, когда она заснула в машине, — ответил он. — Кажется, она показала мне главного героя.

— Ну, если это порадует Ваше Величество, ужин готов. Вас всех зовёт Гома.

— Идите вперёд, — сказал нам Джек. — Я скоро приду. Я почти закончил с ним, — он погладил спящего в стойле телёнка.

— Твенде, Схоластика, — Бахати протянул ей руку. — Положим Аристотеля в его новый дом и посмотрим, одобрит ли его Гома.

— Как телёнок? — я заглянула в стойло, когда Бахати и Схоластика вернулись в дом.