Тупик

Но налетчиков там давно нет. В одном из глухих проходных дворов они, бросив машину, пересели в крошечный, с брезентовой крышей «ситроен» и, попетляв по улицам, въехали в большой огороженный двор. Почти не снижая скорости, «ситроен» по заранее установленному помосту с ходу въехал в большой мебельный фургон. Какие-то шустрые ребята заставляют крохотный автомобильчик двумя могучими шкафами и плотно запирают двери. Фургон сразу же трогается с места и устремляется к загородному шоссе.

К чести полиции, она успевает установить заграждения на дорогах очень быстро. Останавливают все машины, в том числе и огромный мебельный фургон. У водителя, благообразного, аккуратного молодого человека в очках, проверяют документы, даже заставляют открыть заднюю дверь. Приподнимают брезентовый занавес, видят шкафы.

На этом осмотр заканчивается, и фургон едет дальше. Вот это полицейским, производившим осмотр, чести не делает. Зато спасает им жизнь…

Гудрун, Рика и Ар застыли со своими «свенами» в руках. Это надежный автомат, хотя и не столь миниатюрный, как «ингрэм мариетта». Но сильный. Им были вооружены австралийские солдаты в Бирме во время войны на Тихом океане. «Свен» лучше, чем «стен», да и «стерлинг» и «томсон» с ним не сравнятся. Во всяком случае, боевики предпочитают «свен».

Тревога оказывается напрасной. Фургон катит дальше. Ар вытирает пот со лба, Гудрун достает фляжку с ромом, и все по очереди жадно пьют из горлышка.

— Спасибо, ребята, — говорит беглец. У него землистого цвета лицо, заросшее щетиной. — Здорово вы это сварганили. Вы кто?

Нет, он явно потерял чувство реальности за время заключения. Ну кто же задает подобные вопросы?

— Мы рождественские деды, — смеется Рика. — Везем подарок твоим друзьям. Передай им новогодние пожелания. Впрочем, мы их не знаем.

Беглец, понявший свой промах, смущенно улыбается.

— Ладно. Все равно спасибо. Придется — отплачу.

— Не придется, — говорит Гудрун.

Отъехав километров пятьдесят от города, фургон останавливается в глухом лесу. Здесь уже стоят две машины.

Из одной выходят двое мужчин и две девушки, они бросаются к беглецу, обнимают его, жмут руки, хлопают по плечам. Они привезли ему одежду, коробку с едой, вино. Он сдержанно благодарит и обращается к своим спасителям:

— Еще раз спасибо, ребята. — Пожимает им руки и, помедлив, добавляет: — А тебя, Рика, я узнал. Ты молодчина, на твоих статьях и я учился. Спасибо тебе от всех нас, от всей нашей организации «9 апреля». Мы им еще покажем!

Друзья усаживают его в машину, и, переваливаясь по кочкам, она исчезает за деревьями.

А Гудрун, Рика и Ар залезают в другую и, сверившись по карте, лесными и проселочными дорогами добираются до своего убежища.

Здесь их ждет Франжье. Он весь радушие.

— Ну что, голубки, все в порядке, если верить радио?

Ему никто не отвечает, все расходятся по комнатам, моются, переодеваются.

Потом снова собираются в гостиной, где Франжье смотрит телевизор.

На экране возникают кадры, показывающие стену тюрьмы, двор, сторожевую вышку, брошенную ремонтную машину. Репортер берет интервью у начальника тюрьмы, у начальника полиции, у часового, у надзирателей, даже у заключенных. Далее на экране возникает седая женщина со впалыми щеками, с заплаканными глазами. Это вдова одного из убитых надзирателей, ее поддерживает дочь — девушка лет восемнадцати, она не может сдержать рыданий. Вдова что-то бормочет в микрофон. Неожиданно девушка начинает кричать, захлебываясь слезами:

— Будьте вы прокляты! Вы не люди! Вы чудовища! Ну убивайте, жгите, взрывайте! Но не говорите, что это ради свободы людей! Вы звери, лживые звери…

Ар резким движением выключает телевизор и до боли закусывает губы. Он наливает полный стакан пива.

— Выпьем, — кричит неестественно громким голосом, — выпьем за зверей! А? За славных хищных зверей, которые убивают во имя свободы! За львов, за тигров, за шакалов!

— Не ори, — обрывает его Гудрун, — истерик. Лес рубят — щепки летят. Еще ни одно большое дело не обходилось без жертв. Но это необходимые жертвы. Да, мы убьем тысячи, но свободными станут миллионы!

— Тихо, — говорит Франжье, в его голосе звучит металл, — разболтались! Вы делаете важное, нужное дело. Вы боретесь за революционные идеалы. И хватит болтать. Послезавтра будем эвакуироваться — здесь начинает дурно пахнуть. Полицейские не любят, когда ликвидируют их товарищей. А тут два надзирателя, да еще этот следователь, уж не знаю, кто его кокнул. Это перебор. Пора уезжать. Так что готовьтесь. Послезавтра.

Глава VII

Скитания

После того как мы вытащили этого типа из тюрьмы, в городе, по выражению нашего шефа, стало дурно пахнуть. Полиция просто взбесилась — прочесывают квартал за кварталом, взялись за окрестные деревни. Того и гляди заглянут к нам. Так что самое время сматывать удочки. Жаль, я уже привык к нашему тихому домику, к этому глухому лесному уголку.