Тупой панк-рок для интеллектуалов

Рискуя собственным прайсом, вложенным в аренду помещения, мы сделали все для того, чтобы максимально раскрутить концерт. Ксерокопированными афишами (мы перешли на формат A3) была убита вся Москва. Мы получили поддержку в программе Сани Скляра «Учитесь плавать» на радио «Максимум», в рамках которой мы дали первое в нашей жизни радиоинтервью, после этой программы Скляру позвонил Михаил Козырев, тогда программный директор «Максимума». Миша интересовался, что это за группа была у Скляра в эфире, ему понравилась одна наша вещь, которую он захотел поставить в ротацию станции. Farewell Majority действительно некоторое время крутилась на волне «Максимума». Нечасто, в основном ночью, но, насколько я знаю, это был первый подобный случай с какой бы то ни было панк-группой в России. Также появился кое-какой интерес и у ТВ. Анонс выхода Best Before… и концерта-презентации показали в музыкальных новостях ТВ-6 и «Программе А», которая до той поры упорно нас игнорировала. Там же прошли эфиры самодельного клипа на песню Don’t Come, который абсолютно без бюджета, из подручных средств снял приятель Роди. Также большое интервью со мной сделала весьма популярная в то время у молодежи передача «До 16 и старше». Этот сюжет им отчего-то так полюбился, что его повторы я видел даже через три года после первого эфира. На презентацию Best Before… мы собрали рекордное для нас тогда количество публики, что-то типа 350 человек. Перед тем концертом обратная, неизвестная тогда нам сторона DIY-медали раскрылась в полный рост. Люди, ничем не помогавшие нам, даже пальцем не пошевелившие для того, чтобы этот концерт стал возможным, были уверены, что их всех огромной кодлой бесплатно запустят вовнутрь. Знакомые и не очень, друзья друзей и просто прихлебатели, какие-то девки и прочая туса активно не желали покупать билеты на входе. «Вы пустите нас за так, иначе вы мудаки!» – вот что было написано на их лицах. Они не хотели ничего понимать, они не хотели слушать наши рассказы о вложенном в концерт личном бабле. «Отдавать свои деньги? Кому? Этим обсосам Сиду и Рубану?» Они хотели все получить на халяву, ленивые безразличные твари. Мы послали на хуй всех, в итоге отбили вложенное и заработали небольшой прайс в личном плане. Это был практически первый случай, когда мы подняли что-то на карман (думаю, в районе 150–200 долларов на группу). До этого мы зарабатывали деньги всего только один раз. Наш самый последний концерт в Sexton’e мы сдуру подписались играть на условиях распространения билетов. Продав практически все, мы приехали играть. Но, как оказалось, тот менеджер, что выдавал нам билеты, днем раньше был уволен за пьянство. Мы ждали, что кто-то спросит у нас прайс до начала выступления, во время и после. Однако… никто к нам так и не подошел. Деньги были поделены по-братски.

Вообще, тема платы за выступления начала потихоньку подниматься именно в тот период. До этого клубы даже и не думали башлять музыкантам. «Отрыжкинская» практика «проставов» была надежно забыта, а платить живые деньги клубы не желали. Мы знали, что «Ва-Банкъ» и «Ногу свело!» (большие группы) спрашивали за свои выступления фиксированные гонорары, т. н. «гарантию». «НАИВ» настаивали на определенном проценте от входа, как правило 50 %. Мы также начали спрашивать проценты, хотя стандартными условиями тогда для групп нашего уровня была оплата по «меченым флаерам». Группы брали на себя распространение флаеров, каждая банда метила свои определенным образом и раздавала. После концерта количество флаеров подсчитывалось, и таким образом организатор «определял», сколько человек «пришло» на конкретную группу. Эта практика (продолжающаяся до сих пор в некоторых клубах) ущербна, так как не дает истинного представления о том, на кого же все-таки пришла публика, а показывает только, кто активнее других заморачивался на раздачу бумажек. Мы не принимали подобных условий, и это стало причиной небольшого количества наших выступлений некоторое время.

На том последнем концерте в Sextone я, кстати, познакомился с двумя юными панками – родными братьями из подмосковной Истры. Они работали в клубе кем-то вроде уборщиков. Парни, бывшие фанаты «ГО», совсем недавно подсели на реальное музло. Увидев на мне майку Ramones, подаренную подружкой, они доебались с расспросами, где такую же взять им. Чуваков звали Чуп и Грузин, и в то время они грезили собственной группой. Через некоторое время они действительно организовали бэнд и, назвавшись The Fun, приступили к репетициям. Ролевой моделью для группы они избрали своих кумиров – англичан Toy Dolls. Мы подружились, и до некоторых пор они были единственной «новой» панк-группой не из старой тусы.