Тургеневская барышня бальзаковского возраста

Переодевшись, услышала звонок телефон, и обрадовано бросилась к сумке. Конечно, у кого тут чуйка на коньяк? Ну, разве что кроме дяди Коли. Элка не приехала, как обещала, через неделю после нашей последней встречи, а решила задержаться в Испании. Я бы тоже не захотела менять ее на сырой российский март. Так что подругу понимала. Вот только она, видимо, решила компенсировать свое длительное отсутствие прямо звонком из аэропорта.

– Алло! – ответила я, присев перед шкафом на корточки, чтобы найти бутылку.

– Лолка, ты чем занимаешься? – опустив приветствие, почти заорала Элла в трубку.

– Коньяк собираюсь пить.

На секунду подруга замолкла. Наверное, отходит от шока.

– Лолита Ивановна… Ты и коньяк в будний день? Заболела? Тебя перепрограммировали инопланетяне? Покусали алкоголики возле подъезда?

– Элла Аркадьевна, тебе бы книги писать с такими идеями.

– Сейчас приеду, – безапелляционно заявила она.

Если сказала, то сейчас приедет и станет подозрительно на меня коситься, строя в своей рыжей голове всевозможные вариации того, почему я пью в будний день.

Дядя Коля выставил на стол банку соленых огурцов и отрезал несколько кусков вареной колбасы. Закуска не под коньяк, но сойдет. Коньячных бокалов в нашей коммуналке, конечно, тоже не нашлось, так что довольствовались мы рюмками.

Молча выпив по первой, мы с дядей Колей захрустели огурцами. Катька с Витькой уже замолчали, но за Тимофеем к тете Маше не спешили. Мирятся, наверное. Налив по второй, сосед наконец-то завел разговор. Спросил, как дела на работе, не случилось ли чего… Все-таки не только для Элки пьющая я – нонсенс.

Подруга появилась через полчаса. Снова вихрем влетела в нашу квартиру и, послав мне по привычке воздушный поцелуй, потому что до щеки дотянуться не могла, скомандовала дяде Коле:

– Наливайте!

Только он успел достать еще рюмку и разлить коньяк, как появилась тетя Маша и полушепотом сказала:

– Ну-ка цыц. Ребенок спит.

Я виновато на нее посмотрела, застыв с рюмкой у губ, и тоже почти прошептала:

– Извините.

Соседка махнула на нас рукой и присоединилась. Через десять минут появился и Витька. Уставший, но довольный. От коньяка отказался и перенес Тимофея в другую комнату, пожелав нам спокойной ночи.

Конечно, на такое количество народа одна бутылка не принесла мне нужного облегчения. Элка и мои соседи травили байки друг другу, а я все думала. Только иногда улавливала нить разговора за столом, когда подруга толкала меня в бок. Сейчас коньяк закончится, и Элла устроит мне допрос с пристрастием. От ее проницательного взгляда вряд ли что-то скрылось.

Через двадцать минут, убрав со стола, мы разошлись по комнатам. Открыв окно, Элка закурила и спросила:

– Ну и что за хандра у нас?

Я легла на диван и спросила:

– Сергея помнишь?

– Какого Сергея? Ты хоть представляешь, сколько у меня знакомых с таким распространенным именем?

– Ты не поняла…

Элка выбросила окурок в окно и легла рядом. Нахмурилась. Видно, думала, кого я имею в виду, а потом резко подскочила:

– Тот самый?

Я кивнула и, глядя в потолок, начала рассказывать обо всем, что случилось после ее отъезда. Подруга не перебивала, только иногда вставляла нецензурные слова или междометия. Для филолога могла бы быть красноречивее. Когда я закончила свой рассказ, вкратце описав сегодняшний вечер, Элла покачала головой:

– Ну и козлина! Хотя мне кажется, что он просто приревновал.

Странное тогда выражение ревности у Сергея получилось.

– Все нормально, – сказала я, хотя подругу уже было не остановить.

Она начала мерить шагами мою небольшую комнату и, жестикулируя, весьма импульсивно говорить:

– Так, Лола, тебе уже, конечно, не восемнадцать, но кто знает, как воспоминания о первой любви отразятся на твоем романтично настроенном мозге. Я один раз вытащила тебя из депрессии, да и то еле-еле. Не вздумай сейчас прыгать к нему в койку. Очередная жена устроит тебе головомойку, ты снова останешься с разбитым сердцем, еще и в школе, не дай бог, подмочишь репутацию. Оно тебе надо? Лучше зажги с тем сероглазым красавчиком. Он хотя бы не женат и не отец одного из твоих учеников.

Элка такая Элка. Легко сказать. Только не уверена, что Григория Александровича я интересую. А вот насчет депрессии…

Да, не хотелось бы снова проходить через это. Но меня туда загоняют собственные мысли и воспоминания.

Элку я едва выпроводила. Муж ее улетел в Нью-Йорк, так что заняться, видимо, было нечем, кроме как моей личной жизнью.

Я понимаю, как выглядело мое повествование тогда, десять лет назад, когда я исповедовалась Элле. Он – козел, я – девочка с разбитым сердцем.

Но Сергей любил меня. Я чувствовала это или хотела в это верить…

Когда мы уехали с моего выпускного, все было прекрасно. Даже мои нелепые банты на голове не казались таковыми. У нас были только мы, природа и какое-то нереальное ощущение счастья.

Я сама потянула Сергея на землю, сама захотела. Не так, конечно, я все представляла, но свечи и лепестки роз были неактуальны. Кого тут винить? И видела в его глазах сомнение, какую-то затаенную боль, но не придала тогда этому значения. Да и осознала только с возрастом.