Туркестан

Кучер хотел еще поднажать, но давка на шоссе этого не позволяла. Они медленно ползли по широкому и прямому, как стрела, тракту. По обеим сторонам его текли каналы. Зелень, зелень во всех видах! Из-за этой ботаники домов было не видно, но угадывалась бойкая жизнь. Вот показалась желто-серая стена и большая проезжая башня. Тарантас нырнул туда и попал в теснину средневекового города.

– Это Самаркандские ворота, одни из двенадцати. Поздравляю, господа: вы в Ташкенте!

Глава 3. Первые впечатления

Тарантас пробирался закоулками около часа. Какой он большой, Ташкент! Алексей сказал полицмейстеру:

– Да у вас тут, как пол-Москвы!

– В каком смысле? – не понял тот.

– Ну, размеры города… Едем, едем и никак не приедем!

Иван Осипович нахмурил брови:

– Если считать все земли, на которые распространяется власть начальника города, то получится 176 квадратных верст. Больше, чем Москва и Петербург вместе взятые!

– Не может быть! – поразился отставной надворный советник. – А людей сколько проживает?

– Точных цифр не знает никто. Русских без учета воинских чинов – почти тринадцать тысяч человек. А туземцев в десять раз больше. Переписи никогда не было, поэтому говорю приблизительно.

– А как вы их вообще считаете?

– По старой системе. Ее придумали, еще когда город был под властью кокандского хана. Тогда составили джан-дафтар. Это такие посемейные списки для целей налогообложения. Джан-дафтар переводится как «тетрадь душ». Если здешнему жителю нужно удостоверить свою личность, для отлучки или там деньги на почте получить, он берет справку. А городской старшина подпишет эту справку, только если проситель числится в джан-дафтаре. А вот жен своих, и тем более дочерей, туземцы указывают неохотно. Зачастую вообще не указывают, будто их и нету.

Скобеев подумал и добавил с сожалением:

– Из-за этого дафтара в городе нет прописки для местных жителей, которая кормит полицию в остальных частях России. Так что взяток я не беру еще и по той причине, что мне их не больно-то и предлагают.

– А приезжие? – удивился Лыков. – Их тут наверняка множество. Они тоже не прописываются?

– Должны, но не хотят. Так принято в Ташкенте! Сорок пять караван-сараев вмещают тысячи людей. А в каждой мечети есть комнаты для бездомных. Поди за ними уследи…

– Делайте обходы! Штрафуйте! Что это такое: власть не получает надзора над пришлым людом? Мало ли кто припрется сюда!

– Обходы делают мои славные туземные городовые, – пояснил Иван Осипович. – И никаких нарушений не замечают. На Большом базаре черт ногу сломит… Как там отличить прописанного от непрописанного? Начнешь паспорт спрашивать – у всех отметки! Не знаю, как они ухитряются.

– И ваши подчиненные с вами не делятся? – вполголоса спросил Алексей.

Полицмейстер смутился, и Лыков понял, что это не так. Спрашивать дальше было уже неловко. Но капитан, помолчав, решил все-таки внести ясность:

– Ладно. Уж коли заговорили об этом, то скажу. Делятся. Кроме того, крупные торговцы, которые с именами, приходят ко мне напрямую. Просят о содействии, предлагают свою дружбу. И не только дружбу. По здешним меркам, я беру очень мало. Можно сказать, что почти и не беру. Но тут нельзя быть чересчур честным. Это Туркестан! Заклюют. Все хватают, а ты нет? Значит, чистеньким хочешь быть? А потом доносец накрапать? Ведь так остальные подумают. И зачем им такой сослуживец? Опорочат и уберут. Приходится замарываться. Чтобы им спокойнее было. А деньги, что я принимаю, на службу же и трачу. Вот, перчатки давеча купил всем постовым городовым. Ну и себе маленько оставляю, не без этого… Двое детей, и жена еще не старая, хочет пофорсить…

Закончив разговор на такую деликатную тему, Иван Осипович отвернулся. Признание, что он тоже берет, далось капитану нелегко. Лыков оценил его честность. Да и то сказать! Мздоимец на Руси тот, кто вымогает. От таких все беды. А кто сам не просит, но если дают, то не отказывается, слывет порядочным человеком. Взял – значит уважил. Проследит, ежели что… И бывший сыщик сменил тему.

– Понятно. Но даже приблизительно выходит, что в Ташкенте проживает около ста сорока тысяч населения. Так?

– Мы полагаем, что с пригородами все сто пятьдесят. А полицейских на такую прорву только 165 человек.

– Так мало? – опешил Лыков. – Как же вы справляетесь?

– Сам удивляюсь, – ответил Иван Осипович. – В русской части 89 городовых, хотя она в разы меньше моей по числу населения. А у меня в туземной вообще 76 единиц.

– Ну и ну…

– Конечно, за порядком следит не только полиция, – продолжил Скобеев. – Туземный Ташкент разбит на 280 махалля. В каждой из них, как я уже говорил, есть свой караульщик. На базарах имеются ночные сторожа. Воровать больно-то не дают. Но городовых хотелось бы побольше.

– А кто идет в наружную полицию? Русские?