Тушеная свинина

– Ты прав. Мне одной не нужны четыре спальни, – перебила Цзяцзя. – Такую большую квартиру к тому же ужасно трудно убирать, – быстро добавила она, оправдываясь.

Лео начал рассказывать о районе, где жил, но Цзяцзя слушала рассеянно и либо отвечала отрывистыми репликами, либо вообще пропускала сказанное мимо ушей. Она выключила обогреватель и очиститель воздуха, а потом накинула на плечи свитер. Куря одну за одной, она принялась искать в интернете дешевую квартиру, которую могла бы снять. В конце концов Лео попрощался и направился в бар.

После того как дверь за ним закрылась, Цзяцзя выключила ноутбук и почувствовала облегчение, к которому примешивалось чувство покинутости. Она думала о том, что происходит вне стен ее квартиры, о том, как другие люди проводят свой день. К этому времени офисные работники уже должны были пойти на обеденный перерыв. Раньше Цзяцзя в это время навещала Чэнь Хана в офисе и обедала вместе с ним и его сотрудниками. Она никогда по-настоящему не наслаждалась едой – наспех перекусывала, а разговоры с мужем были полны лести, – но теперь ей почти захотелось сделать это снова. Ей не хватало чувства повседневности.

Она взяла тарелки, оставленные Лео на столе, и принялась их мыть. Корни лотоса напоминали призрачные лица с уставившимися на нее глазами. Лео не съел все жареные палочки из теста – ее муж был не таким, он доел бы все, что стояло на столе, даже если не был голодным. Независимо от того, сколько зарабатывал Чэнь Хан, он никогда не заказывал слишком много еды, если дело не касалось бизнеса, и когда делал чрезмерно большой заказ, обязательно просил скидку. При всем своем достатке он никогда не чувствовал себя богатым.

Цзяцзя заметила, что от нее пахнет сигаретами, и пошла в душ. Снимая одежду, она посмотрела на родимое пятно на внутренней стороне левого бедра. Размером со сливу, сероватое, похожее на воздушного змея. Она не думала о нем, когда была с Лео, что показалось странным: обычно она не забывала о пятне. Хотя Чэнь Хан никогда о нем не говорил, Цзяцзя живо помнила выражение лица мужа, когда тот впервые его заметил. Губы скривились, словно он увидел выбоину посреди дороги, после чего Чэнь Хан огляделся по сторонам и отвернулся. С тех пор всякий раз, когда они занимались любовью, до самой свадьбы, она пыталась прикрывать пятно рукой или одеждой, и скоро это стало для нее невыносимо. Поэтому Цзяцзя принялась искать для секса позы, в которых, как она думала, пятно не заметно. Она умоляла мужа попробовать их вместе с ней, притворяясь, что нуждается в них для собственного удовольствия.

Закрыв глаза, она впилась ногтями в родимое пятно и мысленно вернулась к телу Чэнь Хана, вспомнив его целиком – от лысеющей головы до плоского носа, до волос ниже пупка и до всего того, чему так отчаянно пыталась угодить. К собственному удивлению, она уже почти забыла вид обнаженного тела мужа. Перед глазами стояла только уродливая поза в ванне в последний день его жизни. Она снова подумала о Лео, с облегчением вспомнив, что тот не включил свет прошлой ночью. Она почти убедила себя, что уродливое темное пятно на ноге не будет иметь для него значения, что если он тот, кем ей представляется, оно, возможно, сможет для него потускнеть и даже исчезнуть. Она не могла сказать почему, но Лео казался человеком, который скорее исцеляет, чем ранит.

Глава 5

В декабре Цзяцзя стала реже посещать бар Лео, ей нужно было экономить. После тех нескольких раз, когда она все-таки туда приходила, она проводила ночь с Лео. Иногда он оставался и на день, но в основном уходил после завтрака. Каждый раз ее поглощала сильная тяга к его телу. Казалось, эту жажду не удастся утолить никогда.

С той самой ночи, когда она упала в темное море, ей не хотелось выходить из квартиры. В дни, когда Цзяцзя не встречалась с Лео, она обычно выпивала одна дома и бодрствовала до рассвета, ожидая, когда море появится вновь. Она не могла забыть глубокие воды и маленькую серебряную рыбку – может быть, та была как-то связана с человеком-рыбой? Цзяцзя думала, ей нужно остаться одной, чтобы снова увидеть его странный мир. Но даже когда Лео не было рядом, квартира не преображалась, и единственное, что Цзяцзя чувствовала под ногами, – это твердый паркет, который она некогда сама выбрала у итальянского поставщика. Она перепробовала все: надевала пижаму, в которой спала в ту ночь, клала на пол набросок человека-рыбы. Ничего не происходило. Она не могла думать ни о чем другом, оставалось только сидеть дома и ждать.

Она снова взялась за живопись. В рождественское утро, когда Лео готовил завтрак, она достала из кладовки несколько старых кистей и неиспользованные холсты.

– Счастливого Рождества, – сказал он, взял из ее рук холст и вручил взамен сверкающий серебристый пакет.

– О, спасибо. Не знала, что ты празднуешь Рождество…