Тварь у порога

Сквозь неведомые трещины во времени в мой мозг проникали четкие и точные до мельчайших деталей движения, и поэтому примерно через пять минут неустанных усилий раздался характерный щелчок, показавшийся мне почти оглушительным, поскольку сознание все еще не было готово к его восприятию. В следующее мгновение металлическая дверь стала медленно, с едва различимым шорохом отходить в сторону.

Я в изумлении уставился на обнажившуюся вереницу сероватых корешков футляров и ощутил всплеск неподдающихся никакому описанию эмоций. В пределах досягаемости моей правой руки находился футляр, витиеватые иероглифы на котором заставили меня задрожать от мучительного чувства, по своей природе намного более сложного, нежели просто страх. Все так и не уняв дрожь, я ухитрился вытянуть его на себя, хотя и поднимая при этом клубы пыли, но по-прежнему почти бесшумно.

Он был практически таких же размеров, как и другие фолианты, которые мне приходилось держать в руках, хотя и чуть толще — где-то около восьми сантиметров. Плотно прижимая его ладонью к поверхности стеллажа, я подбирался пальцами к застежке замка, пока не откинул его крючок. Приподняв крышку, я подтянул ее к воротнику плаща и закинул за его край острие крючка. Теперь руки мои были свободны и я начал неуклюже спускаться на пол, после чего приготовился к осмотру своего трофея.

Опустившись коленями на похрустывающую пыль, я перевернул футляр и положил перед собой. Руки по-прежнему подрагивали, и я сколько мог оттягивал момент извлечения книги, но под конец все же заставил себя это сделать.

Постепенно и очень медленно до меня стало доходить, что я нашел именно то, что искал, и осознание этого факта почти парализовало все мои умственные способности.

Если предмет действительно находится там — и, соответственно, я не сплю, — то значение этого открытия выйдет далеко за рамки человеческого воображения. Больше всего меня одолевала и мучила моя кратковременная неспособность допустить то, что все это лишь сон. Ощущение реальности происходящего было просто пугающим — и вновь становится таковым всякий раз, когда я вспоминаю эту сцену.

Итак, я наконец извлек книгу из футляра и как зачарованный уставился на знакомые иероглифы на ее обложке. Она превосходно сохранилась, а извилистые буквы названия почти повергли меня в гипнотическое состояние, как если бы я мог понять смысл написанного. При этом я не мог бы поклясться, что и в самом деле не читал их, охваченный мимолетным и ужасным приступом паранормальной памяти.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я не набрался смелости и перевернул тонкий металлический лист обложки. Я явно оттягивал этот момент и находил тому массу оправданий. Потом вынул изо рта фонарь и выключил его, чтобы дать немного передохнуть батарейкам. Наконец, все так же пребывая в темноте, я взялся за край обложки и потянул ее вверх; потом щелкнул кнопкой фонаря и направил луч света на первую страницу, застыв в напряженном ожидании и готовый подавить любой свой звук, вне зависимости от того, что там обнаружу.

С меня хватило одного-единственного взгляда, после чего я как подкошенный рухнул на землю, хотя все же успел перед этим выключить фонарь и стиснуть зубы. Я пролежал так некоторое время, окруженный кромешной темнотой, после чего нерешительно потрогал ладонью лоб. Я увидел в книге именно то, что ожидал и одновременно боялся увидеть. Либо я все еще спал и бредил, либо время и пространство просто решили подсмеяться надо мной.

Я не мог не грезить наяву, но все же был обязан пережить весь этот ужас и принести свою находку наверх, чтобы показать сыну, как если бы это и в самом деле было реальностью. У меня было такое ощущение, будто моя голова куда-то плывет, хотя я не различал вокруг себя абсолютно ничего, за что мог бы зацепиться в темноте мой взгляд. В моем сознании теснились мысли и образы, насыщенные диким ужасом, постепенно парализовывавшие все органы чувств.

Внезапно я подумал о тех следах в пыли, вздрогнул от звука собственного дыхания, а потом снова на несколько секунд включил фонарь и посмотрел на страницу, подобно тому, как может смотреть жертва змеиного нападения в глаза и на ядовитые зубы своего смертельного врага.

Затем, вновь оказавшись в полной темноте, я захлопнул книгу, вставил ее в футляр и щелкнул замысловатыми застежками замка. Я определенно должен был доставить ее туда, наружу, в реальный и материальный мир, если, конечно, таковой вообще существовал — если существовала вся эта бездна, — и если в этом мире еще оставалось место для меня самого.

Сейчас я уже не помню, сколько прошло времени, пока я наконец встал на ноги и двинулся в обратный путь. О том, насколько изолированным я считал себя от всего остального мира, можно судить хотя бы по тому факту, что за все нахождение под землей ни разу не взглянул на часы.