Твердая рука

-- Я не требую, я прошу, отец!.. Говори же, сестренка! Го| вори, не бойся.

Донья Марианна кротко улыбнулась, обхватила шею отца руками и, нежно склонясь головой к нему на плечо, ласково шептала:

-- Если бы ты только знал, отец, как я люблю тебя, как я желала бы видеть тебя счастливым! Но я не стану ничего тебе рассказывать, ты все равно не поверишь мне,-- до того стран

но и невероятно то, что я должна сообщить тебе.

-- Видишь, дитя, я был прав!

-- Одну минутку, отец. Я не стану рассказывать, но у меня к тебе серьезная просьба, такая необычная, что я, право, не знаю, как ее выразить... Боюсь только, что ты не поймешь меня...

-- О! О! Дитя мое,-- улыбнулся маркиз, явно заинтересованный словами дочери,-- что же это за просьба, которая нуждается в таком длинном предисловии? Страшная, должно быть, штука, если ты так долго не решаешься ее высказать.

-- Нет, отец, ничего страшного нет, но, повторяю, это может показаться тебе сумасбродством.

-- Ах, дитя мое, с некоторых пор я такого насмотрелся, что меня уже ничем не удивишь! Говори же, не бойся, я не стану упрекать тебя ни в чем.

-- Сейчас, отец. Но прежде дай мне слово исполнить мою просьбу.

-- Карамба! -- шутливо воскликнул он.-- Ты, однако, предусмотрительна! А я вот возьму да я откажу!

-- Тогда все будет кончено, отец,-- с невыразимой печалью произнесла она.

-- Успокойся, дорогая! Даю тебе слово. Довольна?

-- О, благодарю, отец! Но это правда, да? Даешь честное слово исполнить мою просьбу?

-- Да, милая упрямица, да, сто раз да! Даю слови исполнить все, что бы ты ни попросила.

Девушка радостно запрыгала, хлопая в ладоши, потом с жаром расцеловала отца.

-- Честное слово, она помешалась-- произнес сияющий маркиз.

-- Да, отец, помешалась от счастья, потому что берусь теперь доказать тебе, что твои дела никогда еще не были в таком блестящем состоянии.

-- Ну вот, теперь она начинает бредить!

-- Нет, отец,-- сказал дон Руис, пристально следивший за сменой чувств на подвижном лице сестры, отражавшем все ее внутренние переживания.-- Нет, отец, мне думается, что в этой головке возник сейчас какой-то проект, для осуществления которого ей нужна полная свобода действий.

-- Ты угадал, Руис. Да, мне необходима полная свобода действий, я должна чувствовать себя сегодня всемогущей хозяйкой -- по крайней мере от восьми вечера до полуночи. Вручаешь мне эту власть, отец?

-- Я поклялся, Марианна,-- ответил, улыбаясь, дон Фернандо,-- и сдержу свое слово. Итак, согласно твоему желанию, ты будешь полновластной хозяйкой асиенды с восьми часов вечера до полуночи. Никто, включая и меня, не посмеет возражать против твоих поступков и приказов. Прикажешь объявить об этом во всеуслышание нашим людям?

-- Нет, не всем, а только двум из них.

-- И кто же эти счастливцы?

-- Мой молочный брат, тигреро Мариано, и наш управитель Паредес.

-- Я вижу, ты умеешь разбираться в людях! Это самые преданные нам слуги. Такой выбор обнадеживает меня. Продолжай, дочь моя. Что еще тебе понадобится?

-- Эти люди должны вооружиться кирками, мотыгами, лопатами и фонарями,-- сказала донья Марианна.

-- Гм! Придется, значит, копаться в земле?

---- Возможно,-- загадочно улыбнулась девушка.

---- Все эти басни о зарытых кладах давно уже отжили свой век, дочь моя! -- произнес маркиз, покачивая головой.-- Если когда-нибудь и существовали клады, то в этой стране они давно уже все вырыты.

-- Я не могу ничего объяснить тебе, отец. Ты не знаецц. моих планов и не можешь правильно судить о них. И потом,-- добавила она с чудесной улыбкой,-- ведь ты не имеешь права возражать мне, ты должен первым показать пример повиновения, а ты поднимаешь знамя восстания!

-- Справедливое замечание, дорогая! Каюсь и приношу повинную. Приказывай дальше.

-- Мне остается сказать только одно: ты, отец, и ты, Руис должны тоже вооружиться теми же орудиями, так как я намереваюсь заставить работать и вас обоих.

-- Ну, это ты уж хватила! -- рассмеялся дон Руис.-- Что касается меня, то это куда ни шло, я еще молод. Но отец... Смилуйся, сестренка, нельзя впрягать отца в такую работу!

-- А может быть, и мне самой придется взяться за лопату! Поверь мне, брат мой: это дело гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Я вижу, вы оба не верите мне, но я готова поклясться!

-- Нет, я верю тебе, сестра.

-- А мне кажется, Руис, что и ты начал сомневаться, хотя из любви ко мне и не хочешь в этом сознаться. Так вот, я клянусь самым дорогим мне на свете, то есть вами обоими, что я действую не наугад и уверена в успехе!

Глаза девушки горели такой верой, она говорила с таким жаром, что двое мужчин, склонив головы, признали себя побежденными: ее вера поборола их неверие. Она убедила их.

-- Все твои желания будут исполнены,-- сказал дон Фернандо. -- Выйдет у тебя что-нибудь или нет, я все равно буду благодарен тебе за твое рвение и заботу о моих делах. Дон Руис по приказанию отца отправился за доном Хосе и тигреро.

Тогда произошло то, что обычно случается при подобных обстоятельствах. В то время как донья Марианна спокойно ждала наступления назначенного ею часа, дона Фернандо и дона Руиса прямо трясло от возбуждения.