Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

— Послушай, Мэдлин, — на ухо шептала Донна. — Да, я тебя слушаю. — Пойдем поднимемся наверх, ко мне, я тебе что-то покажу. — Послушай, Донна, может, это неудобно вот так оставить тетю, дядю, всех их… — Да ну, видишь, все уже нормально, все успокоились. — Ты думаешь? — Конечно. — А мне кажется, с моим дядей опять что-нибудь может произойти. — Да нет, чего ты переживаешь, здесь же мой отец. В случае чего мы спустимся. Пойдем, это очень интересно.

Девушки поднялись из-за стола, извинились, сказали, что им нужно отлучиться на несколько минут.

Они поднялись в комнату Донны. Та подошла к тумбочке у постели своей сестры, вытащила верхний ящик и из него достала большую кожаную тетрадь. — Что это? — спросила Мэдлин. — Ты сядь, сядь вот сюда, в мягкое кресло и потом узнаешь.

Мэдлин несколько секунд медлила, но потом опустилась в кресло. — Послушай, ты знаешь, что моя сестра пишет романы? — Ну да, слышала. Ты как-то рассказывала. — Так вот, сейчас я тебе кое-что почитаю. — Может, не надо, Донна? — Нет, сядь и послушай, это очень интересно. — А твоя сестра не обидится? — А откуда она будет знать? Мы сейчас закроемся, — Донна подошла к двери и повернула ключ.

Мэдлин протерла глаза и пристально посмотрела на большую тетрадь на коленях Донны. Та принялась читать. — Слушай. — Да, я вся внимание. — «Она прекрасна, впрочем нет, гораздо больше, чем прекрасная. Все еще нагая она словно бы забыла об этом. В свете ночника она блистает своей молодостью среди этих смятых простыней.

Быть может, ее налитые груди с коричневыми, чуть шероховатыми сосками, немного полнее, чем следует. Лодыжки и запястья несколько широковаты. Да и шея не такая тонкая, как на средневековых гравюрах, волосы рассыпались по круглым плечам. Глаза, губы, подмышки, пах — все блещет дарами юности. Гибкие суставы, чистота линий. А чудесная кожа, гладкая, свежая, трепещущая, украшенная черной родинкой у шеи. И этот умилительный пупок в форме раковины. Я еще ничего не сказала о ногах, которые она сейчас сомкнула: гибких и гладких до самых розовых пальчиков. Она поднимается на подушке, устраивается поудобнее и, в свою очередь, начинает разглядывать меня. Глаза ее полны невольного удивления.

Нагая женщина подобна мраморной статуе. Нагому мужчине не подходит такое сравнение. Статуе хоть фиговый листок помогает прикрыть гроздь винограда. А если в мужчине вдруг возродится сила, он уж и не знает, как это скрыть. В таком положении взгляд женщины действует как кастрация».

При последнем слове Мэдлин, которая слушала чтение Донны со все возрастающим вниманием, поморщилась. — Ну, как тебе? — поинтересовалась Донна. — Ты знаешь, ничего. Это что серьезно, пишет Гариэтт? — Ну конечно, я это нашла у нее неделю назад. Она забыла на тумбочке. И вот прочла. По-моему, она очень талантливый писатель. Тебе не кажется? — Ну, знаешь, Донна, по-моему, о таланте говорить еще рано. Она ведь еще ребенок. — Ребенок? Да мы с тобой, по-моему, в ее годы уже читали подобную литературу, таскали из библиотеки моего отца. Ты помнишь? — Конечно, помню. Послушай, Донна, у меня такое чувство, что я где-то уже подобное читала. — Читала? — Изумилась Донна, — не может быть. Это же написала моя сестра. — Я понимаю, она могла написать. Но мне кажется, что это она списала. — Да ну списала. Ты знаешь, какие книги она читает? — Я, Донна, могу судить только по себе. В ее возрасте я читала всякое. Но если тебе честно признаться, то нравились мне исключительно сказки. Все те книги, которые ты брала в библиотеке своего отца, мне не нравились. И я делала вид, что зачитываюсь ими только потому, что ими зачитывались мои сверстники. — Хорошо, Мэдлин, — кивнула головой Донна, — но мне-то свою сестру лучше знать. Это отец считает, что у нее настольная книга «Алиса в стране чудес», а на самом деле она тайком читает те книги, которые от нее прячут папа и мама. Это только когда отец входит в нашу комнату, у нее на столе лежит книга «Алиса в стране чудес» или Дюма. — Послушай, Донна, так твоя сестра уже написала роман? — Да нет, она его пишет, сколько я помню. Она все время делает какие-то записи, описания природы, разных сцен. И вот теперь, как видишь, ее заинтересовала эротика. — По-моему все это очень естественно, — сказала Мэдлин. — Не знаю, как на счет натуральности, — не согласилась Донна, — но мне как-то не по себе, что моя сестра пишет такие вот вещи. Ты послушай, Мэдлин, — и она начала читать.

Донна перевернула несколько страниц. — Вот здесь, очень интересно. Тут описание природы, это так себе, а вот тут интересно.