Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

Оставшись одна, Гариэтт вытащила свою тетрадь в кожаной обложке, уселась в кресло, где только что сидела Мэдлин, раскрыла ее и принялась громко читать:— И тогда эта нежная, доверчиво прильнувшая женщина стала для него бесконечно желанная. Он жаждал обладать этой мягкой женственной красотой, волнующей в нем каждую жилку. И он стал, как в тумане, ласкать ее ладонью, воплощавшей чистую живую страсть. Ладонь его плыла по шелковистым округлым бедрам, теплым холмикам ягодиц, все ниже, ниже, пока не коснулась самых чувствительных ее клеточек. Мужская его плоть напряглась сильно, уверенно и она покорилась ему. Точно электрический разряд пробежал по ее телу. Это было как смерть, и она вся ему раскрылась. Он не посмеет сейчас быть резким, разящим, ведь она беззащитна, вся открыта ему. Если бы он вонзился в ее тело кинжалом, это была бы смерть. На нее нахлынул мгновенный ужас. Но движение его было странным, замедленным, несущим мир. Темное тяжелое и вместе медленное колыхание космоса, сотворившее мир. Она сама была теперь океан, его тяжелая зыбь, раскачивающая свою темную немую бездну. Где-то в глубине бездна расступалась, посылая свои длинные тягучие валы. Расступалась от нежных и сильных толчков. Толчки уходили все глубже, валы, которые были она сама, колыхались все сильнее, обнажая ее, порывая с ней. Внезапно нежное сильное содрогание коснулось святая святых ее плоти. Крещендо разрешилось, и она исчезла. Исчезла и родилась заново. Женщиной.

Гариэтт прочла это громко. — Вот как надо писать! Вот это образец, Я напишу свой эротический роман. Это будет книга, которую все будут читать. И все скажут, что Гариэтт Хайвер — великолепная писательница, великая писательница. И на этой книге будет стоять посвящение Лоре Палмер, которая честно и без утайки объясняла мне все самое интимное, все самое интересное.

Гариэтт закрыла свою тетрадь, спрятала ее в шкаф и спустилась в гостиную, гордо вскинув голову.

За столом сидели все те же. Доктор Хайвер разговаривал с мистером Палмером об обмене веществ в организме человека и об огромной пользе пеших прогулок.

А миссис Хайвер в это время делилась с миссис Палмер секретом приготовления жаркого, который она получила еще от своей бабушки.

Донна немного с опаской посматривала на мистера Палмера. Она все еще никак не могла привыкнуть к его абсолютно седой шевелюре. Как бы перехватив взгляд своей дочери, мистер Хайвер решил вернуться к довольно опасной теме. — Послушай, Лиланд, — сказал он, — неужели ты, в самом деле, не помнишь, что произошло с тобой возле пианино? — Да нет, — пожал плечами мистер Палмер, — я, в самом деле, ничего не помню. Но охотно верю, что такое могло произойти со мной. — Странно, — задумался доктор Хайвер. — Я чувствую, — продолжал Лиланд, — только странную легкость. Такая бывает после долгой лыжной прогулки или после купания в океане. Ты чувствуешь, что устал, но эта усталость очень приятная. И зверский аппетит.

Мистер Палмер постучал вилкой по своей пустой тарелке. — Я один съел уже больше, чем вы все вместе взятые. — На здоровье, мистер Палмер, — сказала миссис Хайвер, — еще есть жаркое. Вам подложить? — Да нет, не стоит, — отказался Лиланд. — Ну вот, — сказал мистер Хайвер, — кажется, все становится на свои места. Успокойся, Лиланд, такое бывает. Это связано с твоим большим нервным напряжением. Вспомни свои студенческие годы, думаю, и у тебя после экзаменов бывал такой зверский аппетит. — О да, — кивнул головой мистер Палмер, — у нас на юридическом было очень много экзаменов. И представляешь, какие сложные? Хотя и на медицинском, наверное, не легче? — Конечно, — согласился доктор Хайвер, — представляешь, сколько нужно было выучить всяких латинских терминов. Это теперь они у меня сами срываются с языка, а тогда приходилось все заучивать.