Твой восемнадцатый век. Прекрасен наш союз…

Младший друг Александр Фок продержался чуть дольше, получил генерал-майора, но тоже против воли ушёл в отставку 21 января 1800 года, правда, с разрешением, редко дававшимся,— проживать в Петербурге…

Биография Беннигсена казалась законченной. Он на шестом десятке, в приличном чине и вот-вот затеряется среди многих «званых и незваных», чьи имена известны только компетентным военным историкам.

Записки… Вёл ли их бывалый участник многих кампаний? Позже он обмолвился, что — записывал с восемнадцатилетнего возраста, то есть ещё за десять лет до прибытия в Россию! Может быть… Однако за все годы русской службы вышло лишь одно сочинение Беннигсена — не очень складным немецким языком составленное назидание опытного воина под названием «Необходимые офицеру лёгкой кавалерии сведения о военной службе и лошадях».

Если б кто-либо представил почтенному Беннигсену (обороняющемуся в своих литовских владениях от нескольких нелёгких судебно-финансовых дел) надёжный гороскоп, свидетельствующий, что главные события его жизни впереди, даже невозмутимый Беннигсен, вероятно, удивился бы немного, но виду бы не подал — только повёл бы славным генеральским носом…

«Беннигсен,— записывает год спустя великий Гёте,— Длинный Кассиус вышел в отставку генерал-лейтенантом, пытается опять поступить на службу, получает отказ, собирается в понедельник 11 марта уехать, граф Пален удерживает его и отправляет к Зубовым».

«„Длинный Кассиус“,— заметил С. Н. Дурылин, автор замечательной работы о Гёте и России,— это, конечно, не только „прозвище“, но и целая характеристика Беннигсена».

Кассий и Брут — убийцы Цезаря.

«Несообразные странности»

11 марта 1801 года, точнее, в ночь на 12-е, генерал внезапно приобретает мировую известность особого рода.

Кроме Гёте, его заметит, запомнит Наполеон и даже на острове Святой Елены, рассказывая близкому человеку о делах минувших, определит: «Генерал Беннигсен был тем, кто нанёс последний удар; он наступил на труп».

Десятки послов, министров, а также других современников повторяли на разные лады: Беннигсен — один из главных убийц Павла I.

Полвека спустя Маркс отведёт этому факту значительную часть статьи «Беннигсен», составленной им для «Новой американской энциклопедии». Рассказы перемешиваются с легендами: несколько человек беседуют о происшедшем с самим «Кассиусом» и сразу или чуть-чуть позже записывают то, что слышат от него (знал бы Беннигсен, что пройдут годы, и эти рассказы можно будет положить рядом и сравнить!).

В конце концов образовалась спасительная для генерала неясность. С одной стороны, почти все соглашались, что без Беннигсена дело не было бы доведено до конца; с другой стороны, не понимали, каким образом он, запертый в своём имении, опальный, вдруг столь эффектно прибыл к месту действия.

Столкнулись два противоречащих друг другу образа: хладнокровный организатор убийства и человек, который, по авторитетному свидетельству хорошо нам знакомого декабриста Михаила Фонвизина, «во всю свою службу был известен, как человек самый добродушный и кроткий. Когда он командовал армией, то всякий раз, когда ему подносили подписывать смертный приговор какому-нибудь мародёру, пойманному на грабеже, он исполнял это как тяжкий долг, с горем, с отвращением, и делал себе насилие. Кто изъяснит такие несообразные странности и противоречия человеческого сердца!».

Сам же генерал быстро догадался, что 11 марта — не тот сюжет, которым можно хвалиться в царствование сына Павла, царя, явно причастного к заговору и оттого болезненно относящегося к истории страшной ночи… Беннигсен — среди тех, кто возвёл Александра на престол, но генерал помнит, что «ни одно благодеяние не остаётся без наказания».

Впрочем, покамест, в 1801 году, Леонтий Леонтьевич извлечён из отставки. Недоброжелатель его, писатель А. Ф. Воейков, вспомнит, как впервые увидел Беннигсена «в кремлёвском дворце в день коронования императора Александра и с невольным почтением остановился перед этой величавой фигурой. Он был в общем генеральском мундире с Александровскою лентою и с Георгием на шее. Высокий, сухощавый, с длинным лицом и орлиным носом, с видной осанкой, прямым станом и холодной физиономией, он поразил меня своею наружностью, между круглыми, скулистыми и курносыми лицами русских генералов и сановников».

В это время Беннигсен получает следующий чин — полного генерала от кавалерии и отправляется к войскам в литовские губернии. Не в опалу, как другие руководители заговора, но всё же — подальше от столицы.

У него опять есть время писать записки, а ведь к старым приключениям прибавилось новое, которое стоит всех прежних.

Но пишет ли?

Впрочем, биография генерала продолжалась, и её новые главы будто специально «создавались» для самых отменных мемуаров.

1801—1818