Твоя навеки

Кросс в одну милю — пустяк для тренирован­ного разведчика, разминка, отличный способ про­чистить легкие. Если бы еще при этом не безумная тревога за Фэйт.

Было новолуние, и дорогу освещал лишь блед­ный свет звезд. Дом на фоне неба показался Мику темной громадой. Вдруг он заметил, что на земле что-то блеснуло. Это была выставленная из окна подвала рама со стеклом. Пробормотав проклятье, Мик осторожно пролез внутрь.

Он уже понял, чьих рук это дело. Из местных жителей абсолютно никому не могла бы прийти в голову такая идея, а случайный бродяга не стал бы перерезать телефонный провод. Только один чело­век способен на такое — Фрэнк Уильямс. Одному Богу известно, как он сбежал из камеры, хотя... Учитывая беспечность полицейских, привыкших иметь дело самое большее с мелкими воришками, нетрудно было предположить, что, оставшись один на один со своим благодушным охранником, Фрэнк так или иначе обманул его и сбежал.

Едва коснувшись ногами пола, Мик вытащил фонарик и пробежался лучом по помещению. Пер­вое, что бросилось ему в глаза — распахнутый на­стежь и разбитый электрощиток. Так вот почему дом погружен в темноту... Но если так,— подумал Мик, чуть приободрившись,— Фэйт не должна быть застигнута врасплох, и у меня, возможно, еще есть время.

Через дверь, мимо опрокинутого стула, Мик вор­вался на кухню — никого! Зато сразу он услышал какой-то шум со стороны спальни. Одним движением распахнув наружную дверь — чтобы Гэйдж мог не мешкая присоединиться к нему,— Мик ринулся в сторону спальни.

— Я вырежу этого ублюдка из тебя, сука!

Голоса Фэйт не было слышно. Прячется, мертва или без сознания? Мик свято не терял надежды па первое.

— Ты моя, слышишь ты, мерзкая тварь! И как только тебе в голову пришло, что от меня можно скрыться?

Раздался пронзительный визг — Фэйт все же не сдержалась, потом скрип открывающегося гардеро­ба, и Мик, забыв обо всех предосторожностях, ногой распахнул дверь и с револьвером в руке ворвался в спальню.

— Руки вверх!

В темноте он различил смутные очертания Фэйт, упавшей на пол, и отчетливый силуэт высокого, чуть грузноватого мужчины — одной рукой тот держал Фэйт за волосы, а в другой слегка поблескивал нож.

— Сожалею,— с ухмылкой отозвался Фрэнк и подтянул Фэйт за волосы поближе к себе.— Сожалею, но мне нужно закончить одну работу. А ты что, краснокожий, рассчитывал, что она будет принадлежать тебе? Черта с два!

Мик выстрелил. Нож со звоном полетел на пол, и Фрэнк, отпустив Фэйт, левой рукой выхватил из кобуры револьвер.

— Где же твоя хваленая меткость? — сквозь зубы процедил он.— Разве можно оставлять в жи­вых вооруженного противника? Я так никогда не поступал.— И Уильямс медленно приподнял ре­вольвер.— А ты чего медлишь? Неужели не мо­жешь? Боже мой, какие сантименты. А вот мне терять нечего, так что извини, парень.

Грянул выстрел, и на пол рухнуло мертвое те­ло — тело беглого полицейского-перевертыша, ревнивца и маньяка Фрэнсиса Эйвери Уильямса.

— Извини, если я тебя опередил,— послышался из-за спины Мика голос Гэйджа.— Я подумал, что парень прав и тебе несподручно убивать отца ребенка.

Проскользнув мимо Мика, он опустился на коле­ни перед распростертым телом.

— Кончено,— сказал Гэйдж спокойно.— Мис­тер Уильямс более не оскверняет своим присут­ствием этот свет и никогда больше не сможет терроризировать вас, миссис Уильямс.

Фэйт не отвечала. Мик бросился к ней.

— Фэйт, малютка. Все кончено, и ты в безопас­ности.

Фэйт содрогнулась всем телом и, не открывая глаз, тихо спросила:

— Мик?

— Я здесь, Дочь Луны. Я здесь, рядом. Наде­юсь, он тебе ничего не успел сделать?

— Нет!— И тут же из горла Фэйт вырвался сла­бый стон.— Мик, кажется, у меня начинаются преждевременные роды.

Расстояние в тридцать три с половиной мили, отделявшее дом Фэйт от окружной больницы, они покрыли за двадцать пять минут. Черный «блейзер» несся как стрела, оглашая пустынные окрест­ности воем сирены, озаряя ночь огнями мигалки.

В больнице, переложив Фэйт на каталку, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Если я тебе буду нужен, только крикни, и я тут же приду. Я здесь, рядом.

Он сидел в коридоре, опустив голову, и ждал. За­дремав, он не сразу заметил, что напротив кто-то сидит. Открыв глаза, Мик увидел Рэнсома.

— Мэнди тоже хотела приехать, но я ей кате­горически запретил,— сообщил Рэнсом.

— И хорошо, что не приехала. В ее положении лучше сидеть дома.

Сунув руку в сумку, стоявшую на полу, Рэнсом жестом фокусника достал из нее большой термос.

— Я знаю, что такое больничный кофе,— ска­зал он, вынимая из сумки два пластмассовых стакана.— В свое время я насиделся в этом коридоре...

— Спасибо,— подавленным голосом ответил Мики с наслаждением глотнул ароматного напит­ка.— Никто в мире не умеет готовить кофе лучше твоей Мэнди.

— Насколько все серьезно?

— Не знаю,— отозвался Мик, услышав в его голосе искреннее сочувствие.— Ей пришлось пере­жить такой стресс!.. Не знаю. Они пока что ничего не сказали.— Мик закрыл глаза.— Одного не пой­му: как он ухитрился бежать?