Твоя вина

А Ноа долгие годы жила в страхе, она признавала это, и я ничего не мог сделать, чтобы помочь ей. Мое присутствие успокаивало ее и прогоняло кошмары, но не заставляло их исчезнуть полностью. Я боялся, что они в конечном итоге станут и моими тоже, потому что у всего есть предел… и у меня были свои границы.

Но я каждый раз пересматривал собственные границы из-за Ноа, которую любил до безумия.

Я хотел узнать ее полностью, и, когда думал, что узнал достаточно, она снова удивляла меня. Теперь придется начинать сначала.

Мне вспомнились ее слова о татуировке.

«Вдруг однажды она станет твоим плохим воспоминанием, призраком, который преследует тебя? Ты пожалеешь и возненавидишь меня, поскольку она будет напоминать обо мне, даже когда ты не хочешь».

Как она могла такое сказать? Разве я не дал ей понять, как сильно я ее люблю? Разве не очевидно, что мой мир вращается только вокруг нее?

Я посмотрел на контракт, который мне прислали ранним утром. Мы выиграли дело Роджерса. Такой новичок, как я, сумел добиться того, что считалось невозможным. Дженкинс велел нам с Софией проиграть, дабы доказать: мы еще не готовы к более сложным делам…

Дженкинс вцепился в свой пост ногтями и зубами, и это стало для него ударом.

Я посмотрел на бумаги, которые давно хотел прочитать. Мне предлагали два года практики в фирме, которая не имела никакого отношения к филиалу предприятия отца в Нью-Йорке, но находилась там же. Работодатели оплачивали квартиру и предлагали сотруднику четыре тысячи долларов в месяц, причем сумма увеличивалась сразу же после окончания испытательного срока. Уникальный шанс начать продвижение самостоятельно, собственными усилиями, без помощи Уилла.

Но перед внутренним взором появилась Ноа… безупречное лицо с медовыми глазами. Девушка, за которую я бы убил и отдал собственную жизнь.

Ноа.

Я взял контракт и сунул в ящик стола. Об этом не стоило и думать. 43. Ноа

Тишина.

Она будто превратилась в пропасть между мной и Николасом, и я совсем этого не ожидала. Я сидела на кровати, глядя на экран мобильника и думая, что сделать или сказать, чтобы оправдать свое поведение. Я скучала по бойфренду, было страшно думать, что его терпение заканчивается.

С тяжелым сердцем начала набирать сообщение, но затем удалила, решив быть смелой и позвонить Нику по телефону. Мне так хотелось его услышать!

– Алло?

Женский голос. София.

Сердце пропустило удар, а затем в ушах зашумел кровоток.

– Николас дома? – Мой голос сорвался, и, если бы не ослепляющая ярость, я бы дала отбой еще секунду назад.

София позвала его, и через мгновение в динамике раздался голос Ника.

– Ноа.

Ноа… больше никакой «Рыжей».

Я почувствовала себя так далеко от него, что у меня заныло сердце.

– Что вы делаете? – вырвалось у меня, хотя я не хотела спрашивать об этом.

– Мы работаем.

Я глубоко вздохнула. Я пыталась найти способ связаться с ним, четыре дня мы вообще не общались. Такого никогда раньше не было. Я растерялась и не понимала, что происходит.

«Татуировка».

Я рассказала о том случае в кафетерии Майклу. Я охотно посещала сеансы психотерапии, и мы беседовали обо всем. Никогда раньше я не чувствовала себя способной без утайки открыться незнакомцу, но у него получилось достучаться до меня. Это была его идея – подождать и понаблюдать, как будут разворачиваться события. По его словам, давить на партнера – очень плохо. Пусть сперва мой гнев утихнет, а потом можно продолжать диалог.

И вот теперь мы с Ником общались. Но это был не совсем тот диалог (особенно его начало), на который я могла надеяться.

– Ник…

– Ноа…

Мы оба заговорили одновременно и резко замолчали, чтобы выслушать друг друга. Раньше это показалось бы мне забавным, но не сейчас, когда я чувствовала непреодолимую стену между нами.

– Я хочу тебя увидеть, – начала я, понимая, что он не проявит инициативы.

Я услышала щелчок: наверное, Николас заперся в какой-то комнате.

– Прости, что не звонил тебе, – признался он секунду спустя. – Это из-за юбилея компании…

И вновь воцарилась тишина.

– Я посещаю психолога, – бросила я, нарушив долгую паузу и прижав телефон к уху. Не знаю, почему я решилась это сказать, вероятно, чувствовала, что должна объяснить Нику, что, несмотря на глупое поведение, готова измениться и стать лучше ради него.

– Что? С каких пор? Почему ты молчала?

– Я говорю тебе сейчас.

– Не стоит ходить к кому попало, Ноа, я потратил кучу времени и нашел лучших специалистов, а теперь ты сама…

– Николас, какая разница, какой психолог? Он помогает мне, и он молод, из университета, я будто разговариваю с другом.

– Друг?

В считанные секунды его тон изменился с холодного на ледяной.

– Его зовут Майкл О’Нил, он брат моего одногруппника, и он посоветовал…

– Университетские психологи – малооплачиваемые недавние студенты, которые не имеют ни малейшего представления о том, что делают. Сколько ему лет, Ноа?

Невероятно.

– Какое это имеет значение?

– Поверь мне, огромное. Что, черт возьми, парень, вчерашний выпускник, может знать о тебе и о твоих проблемах?

– Ему двадцать семь, и он мне помогает… Это единственное, что должно тебя волновать.