Твори бардак, мы здесь проездом!

На утренней тренировке сразу целый ряд игроков выглядел не лучшим образом. Упражнения выполнялись без огонька, достаточно формально. А стоило Бескову и его помощникам чуть отвернуться, как футболисты откровенно включали режим энергосбережения и норовили остановиться. Данила наблюдал за этим с тягостным недоумением. Что произошло, почему команда так наплевательски себя ведет? Важная ведь игра впереди, да и незавидное турнирное положение обязывает.

— На даче у Числа победу отмечали, — просветил его Маслов, когда они уселись на травку и начали выполнять упражнение на растяжку. — Башка трещит, сил нет! Эх, сейчас бы в баньку, через часик как огурчик был бы. Да разве Бес отпустит?

А ларчик, оказывается, просто открывался. Теперь понятно, почему в СССР спорт считается любительским. Нет, зарплату за свои спортивные подвиги игроки, ясное дело, получают. Пусть и формально числятся при этом работниками заводов, фабрик, шахт или носят погоны. Но отношением профессиональным к своей настоящей работе у них, как правило, и не пахнет. Курение, выпивка, походы по ресторанам были вполне обыденным делом. Не случайно Валерий Воронин как-то сказал, что русский футбол по колено в водке стоит. Преувеличивал, наверное, но проблема такая и правда имелась. Печально, что даже тренеры подчас не придавали серьезного значения загулам своих игроков. Считалось, что всегда можно дать шанс провинившимся отработать свои грешки на поле. А тренер киевского «Динамо» Маслов, как поговаривали, вообще иногда мог сесть за один стол с лидерами команды и пропустить с ними рюмочку-другую. Обидно, что с каждым годом ситуацию будет лишь ухудшаться, а разрыв между советским футболом и ведущими странами начнет нарастать. Да, будут отдельные всплески у того же Лобановского, но в целом…эх!

Ладно, не время предаваться унынию, решил Данила. Мы еще повоюем!

Странное дело, когда отрабатывали удары по воротам, Мельник обратил внимание, что Бесков совершенно открыто тиранит и унижает их вратаря Сашку Ракитского. Старший тренер то и дело отпускал в адрес голкипера язвительные замечания и высмеивал малейший промах.

— Чего это он? — тихонько поинтересовался Данила у Юрки Семина.

— А ты что, не слышал, как Бес в поезде еще сказал, что Сашка чуть ли не нарочно мячи в наши ворота привез? И сокрушался, что, дескать, ждет не дождется, когда же Яшин в рамку вернется. А, ну да, ты ж дрых, как сурок.

— Охренеть! — пришалел Мельник. — Нам же с «Торпедо» вот-вот играть, а кроме Ракитского только Олег Иванов в дубле. На кой черт основного вратаря в дерьмо втаптывать?

— Так ты пойди и поинтересуйся, — Семин лукаво глянул искоса, словно проверяя, поведется товарищ или нет.

— Сожрет, — мрачно заметил Володя Эштреков, стоявший рядом. — И косточек от Малого не оставит. Нашел, что предложить, Сэм. О, бей, давай, Бесков на нас смотрит!

После свистка об окончании тренировки Данила подошел к вратарю и попросил:

— Сань, можно я тебе пяток-другой пеналей пробью? — и, видя, что товарищ колеблется, быстро добавил, — Я ненадолго тебя задержу, буквально пятнадцать минут.

Ракитский, который уже начал снимать перчатки, задумался на секунду, а потом как-то обреченно махнул рукой.

— Давай. Бей.

— Ракитский, Мельник, не задерживаемся надолго, — крикнул им Адамас Голодец, помощник старшего тренера. — Через сорок минут обед!

Мельник установил мяч на одиннадцатиметровой отметке и отошел на несколько шагов назад. Поднял руку вверх, сигнализируя о том, что сейчас ударит, рванул вперед и хлестко пробил. Мяч с тихим шелестом влетел в сетку в нижний угол. Ракитский вяло дернулся, но даже не стал падать. Данила взял другой мяч. Удар. Та же картина, только теперь мяч оказался в другом углу.

Нет, так не пойдет! Как там в пособиях по мотивации персонала рекомендовали, нематериальное поощрение и прочие глупости? А почему бы не попробовать, чем черт не шутит, вдруг поможет? Только мы иначе поступим.

— Ты не вратарь, а дырка! — презрительно заявил Данила. — Моя бабушка лучше тебя отстояла бы.

Сашка дернулся, словно его обожгло кипятком.

— Ты…ты что несешь, Малой?! Белены объелся?!

— Ага, ее, родимую! Тебе тоже не помешало бы — глядишь, взбодрился бы чуток. А то застыл, как беременная баба, упасть боишься. А разговоров то, разговоров было: «Ракитский — это смена Яшина!» Да тебя на первенство водокачки только заявлять.

— Что ты сказал?! — взвился Сашка. — А ну, повтори!

— Без проблем, — отозвался Данила и неожиданно, без разбега, пробил по мячу.

Ракитский, кипящий, словно перегретый чайник, машинально, на вбитых инстинктах кинулся за пятнистым, точно за классовым врагом. И, вытянувшись в струнку, отбил таки.

— Молодец, Сашка! — заорал Мельник и, не давая товарищу опомниться, принялся обстреливать его ворота. Благо, мячей на траве валялось десятка полтора.

Ракитский, рыча от злости, буквально летал из угла в угол, бросаясь даже за самыми безнадежными мячами. Что-то ловил, что-то пропускал, но, самое главное, от его прежнего обреченного равнодушия не осталось и следа!

— Все, Саня, шабаш! — Данила остановился, потому что мячи закончились.