— Хорош пугать, — зло ощерился Валерка. — Пуганный! Короче, дело такое. Вы же в курсе, сеструха моей жены замужем за одним непростым персонажем. Лева Кавказский, слыхали?
— А то, шулер высшей пробы, — настороженно ответил Рябов. — Ну и что?
— Да не, не шулер он, — протестующе выставил ладонь перед собой Маслов. — Это ж другое совсем. Высшая лига, если по футбольному мерить. Тузов из рукавов они не таскают, по поездам не передергивают, лохов не раздевают.
— Масло, ты нам зубы не заговаривай, — веско сказал Яшин. Он сидел в кресле, сжимая в руках бутылочку с водой. В другой руке у него была смятая бумажка. Все в команде знали, что у их вратаря больной желудок, и он вынужден часто использовать для облегчения жестоких приступов пищевую соду, которую таскал с собой повсюду в маленьких бумажных кулечках. — Переходи к сути.
— Так вот, — понизил голос Валера. — Мне тут ребятки, что с Кавказским хороводятся, шепнули по большому секрету, что вчера или позавчера — точно никто пока не знает — стреляли в Брежнева! Я к ним забегал колпаки для машины забирать, делали по спецзаказу, вот там и рассказали.
Футболисты замерли. Лица игроков выражали крайнюю степень изумления. Даже невозмутимый Яшин ошалело открыл рот. Он даже не заметил, что из его руки выскользнула бумажки из-под соды и тихо спланировала на пол.
Мельник ничем не отличался от своих товарищей. Парень также стоял в тупом оцепенении, бестолково хлопая глазами. В голове стремительно пролетали обрывочные сведения об эпохе, куда его угораздило переместиться, но в них ни разу не было ничего подобного. Сколько не перебирал. Насколько помнил Данила, на генерального секретаря никто не покушался. Вроде бы…
— Так он жив? — тихо поинтересовался Володя Долбоносов. — Или…
— Не каркай, придурок, — дернулся Маслов, точно от удара током. — Знаешь, что с тобой за такие слова могут сделать? Жив, конечно. Но ранение, говорят, тяжелое. Подробностей, уж извини, не знаю.
— Полный пиз…ц! — выразил общее мнение коротко, но весьма емко Еврюжихин. И тут же задал животрепещущий вопрос. — Но мы-то здесь с какого бока?
— Я думаю так, — поскреб подбородок Маслов. — В Кремле, скорее всего, понимают, что новости эти уже просочились в народ. И власти боятся, как бы чего дурного не произошло. Вот и решили, что надо как-то отвлечь граждан. Ну, а здесь, на Кавказе нет ничего лучше, чем организовать победу любимой команды — они тогда три дня на радостях петь-плясать будут, и любые известия о покушении всем будут до лампочки. А иначе…граница ведь рядом.
— Похоже на правду, — сказал Яшин после некоторого раздумья. — Очень похоже. Вопрос только в том, нам-то что делать, соглашаться на проигрыш или нет? Капитан, что скажешь? Ау, Витя, не молчи! — обратился он к Аничкину.
— Точняк! Анюта, давай, озвучь свое мнение, что делаем, как поступим? — вразнобой поддержали слова голкипера остальные игроки.
— Да что тут думать и лясы попусту точить, — устало сказал Виктор. — Ляжем сегодня под Баку и точка. Мне сказали, что, если будем вести себя, как требуют сверху, то сразу после Кировабада нас отправят на товарищескую игру в Швецию. Со сборной Стокгольма десятого числа сыграем. Сейчас уже последние детали утрясают. Ну, и, само собой, командировочных подкинут больше, чем обычно. Это мне твердо гарантировали. Вот такие пироги.
— Так ты что, знал обо всем?! — снова взвился Авруцкий. — Знал, и промолчал? Ну и гад же ты!
— Да что я знал-то? — ответно вызверился Аничкин. — Мне просто сказали, что надо проиграть, и все. А в детали никто не посвящал. Только про Стокгольм поведали. И вообще, — он смерил Юрку недобрым взглядом, — хорош тут из себя девочек-целочек строить. Можно подумать, здесь все чистенькие собрались, ни разу денег левых не брал. А кто после Киева в Туле с их «Металлургом» ничейку показушную скатал? Напомнить, сколько нам за эту игру отстегнули? А с неграми потом товарняк в Москве? Вотоловский там еще знатно порезвился, штук пять им засадил. Забыли? И тоже ведь не бесплатно. Авруцкий, ты, вроде, у нас здесь самый смелый и честный, ответь? Рябов? Кто возразит, я слушаю внимательно?
Футболисты сконфуженно отмалчивались и отворачивались. А что тут скажешь, прав Витька, по всем статьям прав. Была такая практика в советском футболе — выездные игры на периферию. Коммерческие. Те же киевляне из-за этого даже в сборную ездить отказывались. Считаем: официальный матч чемпионата приносил каждому динамовцу из столицы Украины в среднем около ста пятидесяти рублей. А за каждую выставочную игру в каком-нибудь колхозе-миллионере можно было срубить около двухсот пятидесяти. В конвертике, без вычета подоходных и прочих налогов за бездетность. Смекаете? Теперь берем сборную. Товарищеская игра — сто рублей. И это при довольно жестком условии, что победили. Официальная — триста. Победа также, разумеется, должна быть одержана.
— Анюта, но ведь здесь другое, — попытался было возразить Эштреков. — Одно дело народ потешить на стороне, а другое — официальная игра.