Творцы русской идеи

Мировая война потрясла человечество, но она способствовала краху социального и утверждению космического мироощущения. Все социальные учения XIX века были лишены того сознания, что человек — космическое существо, «а не обыватель поверхностной общественности на поверхности земли»¹²

. Мировая война показала тщетность и бессмысленность всех попыток насильственного социального переустройства. Как ни перекраивай человеческий муравейник, он муравейником и останется. Между тем у человека есть более высокое предначертание. «Творческий труд над природой, расширенный до космического размаха, должен быть положен во главу угла. Труд этот не должен быть рабски прикреплен к земле, к ее ограниченному пространству, он всегда должен иметь мировые перспективы»¹³

.

Россия, однако, не сделала правильных выводов из войны, пошла не по космическому, а по социальному пути. Февральскую революцию Бердяев встретил в Москве. Однажды, когда на усмирение народа были брошены войска, философ обратился к солдатам с призывом не стрелять, его послушались. «В октябрьские дни, когда большевики осаждали Москву, — вспоминает Е. Рапп, сестра жены Бердяева, — наш дом стоял на линии обстрела. Снаряды разрывались под нашими окнами. Н. А. спокойно сидел в своем рабочем кабинете и писал какую-то статью. При каждом взрыве прислуга — тогда еще не было запрещено иметь прислугу — дико вскрикивала и оглашала дом дикими воплями, Н. А. выходил из своего кабинета: «В чем дело, — обыкновенно спрашивал он. — Ведь ничего необыкновенного не происходит…»

Однажды вечером мы все собрались в его кабинете. Среди нас был полковник, живший в том же доме над нами. Вдруг раздался страшный удар. Дом задрожал. Казалось, огромный великан потряс его до основания. «Снаряд попал в дом, — воскликнул полковник, — скорее в подвал!» Мы бросились вниз по лестнице. Н. А. не бежал вслед за нами. Он разыскал свою любимую собаку и, взяв ее подмышки, только тогда спустился вниз… На следующее утро прислуга полковника нашла в комнате над кабинетом Н. А. неразорвавшуюся гранату»¹⁴

.

Бердяев не боролся с большевиками, но они боролись с ним. Он вел интенсивную духовную работу, ему мешали. Писал книгу «Смысл истории». Создал «Вольную академию духовной культуры» (зарегистрированную в Моссовете), которая первоначально заседала в квартире философа, а затем — где попало. В 1920 году он был избран профессором МГУ. В том же году был арестован. «Накануне ареста Н. А., — вспоминает Е. Рапп, — его и меня вызвали на принудительные работы. Н. А. был болен, у него была высокая температура. В 5 ч. утра нам нужно было встать на ноги и идти на перекличку… После переклички нас выстроили в колонны и окруженных солдатами, как каторжан, погнали за несколько верст… Было темно, когда мы измученные потащились домой. Я поспешила принести в спальню Н. А. маленькую печку, которую мы топили старинной мебелью, вывезенной из усадьбы моей матери. Н. А. рубил дубовые столы и кресла. Мы заставили Н. А. лечь в постель. В полночь раздался страшный стук. Я быстро вскочила, передо мной стояли вооруженные солдаты с чекистом во главе. «Здесь квартира Бердяева?» — спросил он. Чтобы предупредить Н. А., я громко крикнула: «Чекисты!», один из солдат зажал мне рот. Чекист приказал мне указать комнату Н. А. Когда мы вошли, Н. А. уже встал и спокойным голосом сказал: «Напрасно делать обыск. Я противник большевизма и никогда своих мыслей не скрывал. В моих статьях вы не найдете ничего, чего бы я не говорил открыто в моих лекциях и на собраниях». Несмотря на это, чекист перерыл все бумаги, обыск продолжался до утра»¹⁵.

На Лубянке Бердяева допрашивал сам Дзержинский. Не дожидаясь вопросов, Бердяев прочитал целую лекцию о своих взглядах. Говорил он минут сорок пять. Дзержинский внимательно слушал. Затем приказал своему заместителю освободить Бердяева и доставить домой на автомобиле. В 1922 году — новый арест. На этот раздело обернулось высылкой из страны. Осенью в числе большой группы ученых (не только философов) Бердяев выехал за границу. Два года провел в Берлине, затем перебрался в Париж, в пригороде которого Кламаре обзавелся собственным домом. В обеих столицах он собирал вокруг себя философскую и религиозную элиту (среди его знакомых — Макс Шелер, Жак Маритен, Габриэль Марсель). В Берлине возникло «Новое средневековье» — работа, которая принесла Бердяеву европейскую известность. Бердяев создает Религиозно-философскую академию (по образцу московской ВАДК), сотрудничает с Христианской ассоциацией молодежи (занимает пост главного редактора ассоциации — издательства «ИМКА-Пресс» — до последних дней своей жизни), редактирует журнал «Путь». Он слывет «левым» среди эмигрантов, близок к евразийцам, которые видят в нем своего идеолога (он таковым себя не считал).