Ты будешь моей

— Чувствуешь? — легкая хрипотца, появившаяся в его голосе, вызвала дрожь во всем теле, я кивнула, не до конца осознавая, о чем он вообще спрашивал. —  Моя девочка, моя умница, — шептал, продолжая ласкать меня, между ног стало жарко и влажно, собрав пальцем влагу, Матвей снова провел им по клитору, очертил чувствительную точку, слегка надавливая и вызывая в моем теле сотню мелких разрядом. Я закусила губу, сдерживая рвущийся наружу стон удовольствия, напряжение внизу стало невыносимым, сминая в руках простыню, я из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать, пока мужские пальцы доводили меня до безумия, то поглаживая клитор, то спускаясь ниже, собирая влагу и снова по кругу.

—Нет, так не пойдет, — донеслось до слуха, когда я уже готова была взорваться и внезапно все прекратилось. Открыла глаза и наткнулась на искрящийся взгляд мужчины. Он улыбался, смотрел на меня переполненным нежностью взглядом и улыбался.

— Что…

— Не смей сдерживаться, — произнес громко, — со мной ты будешь кричать, Мышонок, громко, это понятно? — каждое сказанное слово заставляло меня краснеть все сильнее. А потом буркнув себе что-то под нос, от резко соскочил с кровати, а уже через секунду меня резко притянули к краю так, что лицо Матвея оказалось прямо меж моих широко расставленных ног. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что именно он задумал и все возбуждение свелось на нет. Потому что это слишком. Он не может. Не должен. Не после того, что произошло. Умом я понимала, что это глупо, но все еще чувствовала себя грязной.

— Не надо, Матвей, нет, — дернулась, почувствовав, как напряглись и сдвинулись бедра. — Не надо, — из глаз хлынули слезы, закрыла лицо ладонями и разревелась, как последняя идиотка. Он не выдержит, точно со мной не выдержит. Ни у кого нет столько терпения.

— Эй, Лара, девочка моя, прости, слышишь, я не хотел ничего, малышка, не плачь, пожалуйста, слышишь меня, — переместившись на кровать, он сел рядом со мной, развел мои руки в стороны и посмотрел в глаза. — Маленькая, ну чего ты плачешь, тебе ведь было хорошо? — в его голосе слышалось неподдельное беспокойство, и я почувствовала себя еще более жалкой.

— Просто не надо ладно? — всхлипнула, не желая разводить эту тему. Господи, ну почему я просто не могу быть нормальной, такой, как все. Без проблем, без загонов. Просто жить и наслаждаться тем, что рядом есть такой невероятный, такой особенный человек.

— Я тебя чем-то обидел, Лар? Мне казалось, тебе понравилось, — он помолчал, а после добавил: — Прости, я опять поторопился, да?

Это он еще просит прощения? Он? Я та, кто должен просить прощения, за дурость свою, за тараканов, отплясывающих ламбаду в моей не совсем здоровой голове, за то, сколько нервов ему помотала.

— Нет, — качнула головой, — ты тут ни при чем, просто…— замолчала, не зная, как объяснить свою реакцию.

— Просто что, Лар?

— Просто я не хочу, чтобы ты…чтобы после них, — выпалила зажмурившись, словно ожидая удара, но его, естественно, не последовало.

— Что за чушь, Лара? Что творится в твоей хорошенькой головке, а? — он провел ладонью по моим волосам, коснулся большими пальцами скул, стерев слезы, продолжая смотреть на меня так словно   я самое дорогое, что есть в его жизни. Зачем ты так на меня смотришь, я ведь могу привыкнуть…

— Не чушь это, после того, что было ты вообще не должен...не можешь меня хотеть, а уж тем более…это же противно. Если бы все было иначе, если бы ты был моим первым, я…

— Ой дууррааа, — протянул он, закатив глаза. — А теперь слушай сюда и запоминай, — взяв меня за подбородок, заставил смотреть в глаза, — я и буду твоим первым мужчиной, Лара, — сделал ударение на последнем слове, — не сейчас, позже, когда ты будешь готова. Лара, выброси из головы всю эту дурь, да у меня, млин, от одного лишь твоего голоса стоит. Ты о чем вообще говоришь?

Последние сказанные им слова заставили меня в очередной раз покраснеть, щеки горели от смущения, а его пристальный взгляд только усугублял ситуацию. Ну не может это быть правдой, не может просто.

— Так, с этим разобрались, а теперь дай мне закончить начатое, хочу посмотреть, как ты кончаешь, — я только открыла рот, как мне заткнули его самым действенным способом. Руки Матвея вновь заскользили по телу, поглаживая, сжимая. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр моего тела, целовал каждую впадинку, подводя меня к грани и не давая переступить черту. Я только открывала и закрывала рот словно рыба, выброшенная на сушу во время сильнейшего шторма, было так хорошо, что хотелось рыдать от нахлынувших чувств. Поцелуи становились все откровеннее, он ласкал мою грудь, то покусывая ее до легкой боли, то обводя языком сосок, одновременно сжимая в ладони вторую и нашептывая нежности. — Господи, какая же ты красивая, идеальная, — услышала прежде, чем теплые губы коснулись самого чувствительного местечка на теле.