Ты будешь моим

Он каждый день измерял, насколько тот вырос, когда я стояла перед большим зеркалом в гостиничном номере и изучала свое тело. Чем бы он ни был занят (принимал душ или чистил зубы), он присоединялся ко мне, и глаза его светились гордостью. В то утро голос у него был хрипловатым. Мы только что проснулись, и он стоял, совершенно обнаженный, позади меня, и я прекрасно могла видеть его отражение в зеркале, когда он опустил свою темную голову и втянул мой запах.

– Скажи, ты хорошо кушаешь? – прошептал он мне в ухо, а потом прижал меня к себе и провел губами по углублению у основания моей шеи.

– Я не собираюсь жрать в таких количествах, как ты! – возмутилась я, повернулась и сплела пальцы у него на затылке, улыбаясь, как влюбленная дурочка, в которую он меня превратил. Я игриво потрогала пальцем его ямочки на щеках.

– Мы же уже обсудили твою проблему. Ты хочешь, чтобы все знали, что я беременна, а значит, принадлежу тебе.

Он поднял меня в воздух, и наши губы оказались на одном уровне, и поцеловал меня, крепко прижимая к себе.

– Так и есть!

В тот день в спортивном зале он вдруг захотел показать мне, как сбивать себя с ног – вернее, какого-нибудь злоумышленника, решившего на меня напасть. Теперь, когда с полного согласия доктора я могла гулять, а потом даже бегать трусцой, я чувствовала себя на миллион. Но что действительно улучшало мне настроение, это то, как Ремингтон смотрел на меня. В его взгляде светились собственнические чувства – словно он всем своим видом хотел показать, что я его женщина, которая ждет от него ребенка. Я как-то читала, что это совершенно нормально – испытывать сексуальное желание, когда ты беременна, но я не могла, почувствовав его запах, не сгорать от страсти, не хотеть содрать с него одежду и наброситься на его такое соблазнительное тело. Что я и проделывала дважды в день, к великому удовольствию своего мужчины.

Уже два месяца, с тех самых пор, как я вернулась в команду, он не впадал в «черное» состояние, но постоянно втайне обсуждал что-то с Питером и Райли. Меня весьма беспокоил тот факт, что они явно держат что-то в секрете от меня. Сначала я решила, что это имеет какое-то отношение к Норе, но когда я сказала ему, что Нора оставила мне записку и просила нас не вмешиваться в ее дела и что я не собираюсь со всем этим разбираться до окончания чемпионата, он просто усмехнулся и произнес:

– Предоставь это мне, ладно?

Но эта проблема все равно не давала мне покоя. Я была напугана до усрачки.

В то утро у него было какое-то странное совещание с Питом и Райли в гостиной. Он посмотрел на меня и спокойным голосом спросил:

– Могу я минутку поговорить с ребятами наедине?

После этого их планы начали уже всерьез меня беспокоить.

И это та сторона беременности, которую я ненавидела. Я терпеть не могла, когда ко мне относились как к нежному, хрупкому цветку, чувствуя себя при этом полной идиоткой. Спасибо, не надо мне такой заботы. И в тот день я решила в спортивном зале доказать, что я здоровая и сильная, сделав подсечку Ремингтону Тейту, несмотря на свою беременность.

Я наблюдала, как он качает пресс, быстро и ровно дыша, потом последовало три раунда прыжков со скакалкой и три раунда боя с тенью – замах – удар, замах – удар, защита, уход от удара… Он двигался с полной отдачей. Глядя на его покрытый потом торс – воплощение мужского совершенства, – я невольно заводилась. Тренер время от времени покрикивал на него со скамьи у стенки зала, а Райли засекал время и что-то записывал в планшете.

К тому времени, как мокрый от пота Ремингтон махнул мне рукой, приглашая на ринг, я уже была переполнена вожделением.

– Ты готова?

Я кивнула и залезла на ринг, встав напротив него.

На мне был облегающий комбинезон с молнией посередине. Он оглядел меня с головы до ног, словно прикасаясь ко мне. А потом взглянул мне в глаза.

– Начнем? – Голос его прозвучал более хрипло.

– Ты даже не представляешь, насколько я готова. Я твердо намерена надрать тебе задницу, и это будет прекрасно.

– Сначала надо ударить по голени, а потом уже надирать задницу. – Он привлек меня к себе и прошептал, обжигая мне ухо горячим дыханием: – Самое главное – это заставить меня потерять равновесие. Если я или кто-нибудь другой тяжелее тебя твердо стоит на ногах, ты никогда не сможешь повалить его.

– Хорошо, – произнесла я, отстраняясь от него, потому что в тот момент я сама готова была потерять равновесие от его близости.

– Запомни – бьешь меня по голени, я теряю равновесие, а ты выбрасываешь вперед ногу, как в прошлый раз, и бьешь по пятке. Давай попробуем. Бьешь по голени, а потом сбиваешь с ног.

Меня вдруг охватило беспокойство, я застонала и закатила глаза.

– Чувствую, что опять пострадаю. Ты же устойчивый, как дуб, Ремингтон.

– Ну, голень-то у меня все равно чувствительная. – Он с улыбкой поманил меня к себе ладонью, на щеках его появились ямочки. Было видно, что все это его забавляет. – А теперь вперед. Старайся твердо держаться на ногах и повали меня.

Я смотрела в его лукаво поблескивающие голубые глаза, и сердце мое переполнялось любовью.