Ты будешь страдать, дорогая

Но он уже потерян, возражали ей ее измученные чувства. И он ее ненавидит. Считает, что она оскорбила их любовь - а не наоборот. И это как раз та пытка, что он обещал. Но ведь и для него это должна быть не меньшая пытка? Разве это игра? Чувство мести здесь ни при чем - он желает ее, страстно желает! Невозможно поверить, что все это фальшь и притворство: огонь жаждущего тела, хриплое дыхание, рвущееся из груди, жаркий рот, властно и требовательно завладевший ее грудью.

И вдруг все внезапно оборвалось: желание исчезло в водовороте мучительных воспоминаний о предательстве. Мысли их в этот миг слились воедино, а вот телам, похоже, не придется больше никогда.

Они одновременно отпрянули друг от друга, и в затуманенных глазах обоих блеснула боль.

- Такого окончания я не ожидал, - прохрипел он, запахивая полы ее халата и с силой затягивая пояс.

Джемма обхватила себя руками, пытаясь успокоиться. Тело ее под халатом мелко дрожало. Не от желания, она это знала.

- Я.., я полагала, что в этом-то и заключалась суть данного опыта, прошептала Джемма осипшим голосом. В этот миг она поняла, что хочет его так же сильно, как всегда, и это желание питалось отнюдь не физическим вожделением, но любовью. Она не ошиблась в своих чувствах к нему, и недели вполне хватило, чтобы доказать истинность ее любви. Любовь не исчезла, она померкла от его жестокости, но все же оставалась здесь, в ее сердце. Но он-то, неужели он не понимает, что между ними есть что-то особенное и что все происшедшее можно и нужно обсудить?

- Ты бы поела, пока не остыла еда, - дрогнувшим голосом произнес он, останавливаясь у двери.

Не этой очередной смены разговора ждала она от него. Ей хотелось схватки с ним, шумного скандала, потому что именно после яростных столкновений часто получается что-нибудь хорошее. Но он остановился, он смотрит на нее и хочет что-то сказать. Джемма затаила дыхание, ожидая, как последняя идиотка, что с этих прекрасных губ сорвутся грубые и жестокие слова, оскорбления, на которые она сможет ответить тем же, чтобы запустить маховик ссоры.

- Завтра, когда ты хорошенько отдохнешь, я покажу тебе поместье. Увидишь, тебе будет чем заняться до приезда Агустина.

- О, у меня уже нашлось занятие, - выпалила она, тая смехотворно нелепую надежду, что он вспылит, узнав о ее договоренности с прислугой, чем и вызовет скандал, которого она так ждала. - Мария попросила меня написать портрет Кристины.

Сердце у нее зашлось от радости при виде его злого взгляда.

- Ей не следовало этого делать! - резко произнес он. - Я с ней поговорю.

- Нет! - вскричала Джемма, стискивая ладони в кулаки. Вот уж чего она не собиралась делать, так это доставлять неприятности Марии.

Она неверно повела разговор, и теперь его ярость направлена на Марию, а не на нее.

Услышав ее выкрик, он сузил глаза и с такой силой вцепился в косяк двери, что побелели пальцы.

- Нет, - повторила Джемма. - Она стеснялась попросить меня, сама сказала, что не должна была этого делать, но Кристина у нее одна.., и ей хотелось бы оставить что-нибудь на память, если.., если дочь когда-нибудь решит уехать.

Она не упомянула Майка. Возможно, он и не знает о любви летчика-американца к дочери Марии. Ради Марии она, можно сказать, ходила по проволоке.

- Она предлагала деньги, но я сказала, что напишу портрет бесплатно. Мне будет чем заняться, пока я дожидаюсь клиента. Я не знаю обязанностей Кристины, но обещаю не отрывать ее от работы.

Ей внезапно расхотелось возбуждать ссору, которую она перед этим провоцировала. Все пошло наперекосяк, он сердится не на нее, а на Марию, а это совсем ни к чему.

- Свободного времени у нее достаточно, так что я не думаю, что с этим возникнут проблемы, - спокойно произнес он, и Джемма облегченно вздохнула. По крайней мере тебе не придется без конца сталкиваться со мной, - горько добавил он. - И ты сможешь как следует обдумать то, что едва не произошло сейчас в этой комнате. Не надейся, что я оставил тебя в покое, Джемма. Сегодня вечером в мои планы просто не входило заниматься с тобой любовью. Когда наступит время - ты сама поймешь. Очень скоро ты будешь барабанить в дверь моей спальни.

Все надежды Джеммы испарились, а тело, всего несколько минут назад таявшее в его руках, как масло на солнышке, окаменело.

- Ну, разумеется, - изобразила она язвительную ухмылку. - Я буду барабанить в твою дверь гусиным перышком, и дожидаться мне не придется, не так ли? Поскольку ты будешь весь в огне от нетерпения и меньше всего будешь думать о пытках для меня, верно?

Ей показалось, что Фелипе готов наброситься на нее с кулаками, чтобы разрядить наконец эту жуткую атмосферу. Его лицо угрожающе потемнело, а пальцы продолжали стискивать косяк с такой силой, что она испугалась за сохранность двери. Но оказалось, что перед ней стоял новый Фелипе, совершенно неизвестный ей, поступавший наперекор тому, что она от него ждала.

- Спокойной ночи, querida, - хладнокровно проговорил он. - Подумай над моими словами, это не угроза, а обещание.