Ты меня (не) купишь

– Вы вообще не лезьте, – обращается Саша уже ко мне, косясь исподлобья. – Я жопу за ее шкуру рву, против босса иду, а она тут развлекается.

Степа у меня тоже не нежный цветочек, но для меня все равно дикость – как можно быть таким грубияном?!

– Выметайся! – Я указываю ему на дверь. – Немедленно! И боссу своему передай, что я эту девочку в обиду не дам!

Он будто не слышит меня, переводит взгляд на Лучиану и уже тише говорит:

– Он выдаст тебя замуж. Насильно. Если ты не заговоришь.

– Интересно, за кого? – усмехается она.

– За того, кому больше всех доверяет.

Лучиана на миг замирает, медленно поднимает лицо и поворачивается к Саше.

– Познакомься, Артемка, – язвит она, поглаживая животик, – это твой будущий папа.

– Ха. Ха, – отрывисто роняет Саша, разворачивается и, не прощаясь, выходит из палаты.

У меня в голове не укладывается, как вообще жить в такой атмосфере, детей воспитывать, что-то строить. Теперь ясно, откуда у Арти эмоциональные проблемы и гиперактивность.

– Я уверена, что это шутка, – успокаиваю я Лучиану. – Роман Алексеевич сгоряча сказал. Он одумается.

– Он не передумает, – вздыхает она. – Роман Чех слов на ветер не бросает.

– Я поговорю с ним. Выходные же впереди. Времени успокоить его у меня предостаточно. Это же дурдом! Что за средневековье – выдавать замуж насильно?!

– А ваш муж?

– Он уехал, – отвечаю я. – Все нормально. Положись на меня. Соблюдай режим, хорошо кушай, принимай лекарства, отдыхай. Заботься о себе и Артемке. Кстати, красивое имя. Заранее придумали?

– Да, – снова улыбается она, – обсуждали…

Дверь снова распахивается. В палату опять без стука входит Саша. Ставит на стол два больших бумажных пакета и бросает Лучиане:

– Ваш заказ, прЫнцесса!

– Ты такой милашка, – она растягивает губы в улыбке. – Когда мобилу боссу отдавать будешь, предупреди, что Котя навестит меня сегодня ночью. Ой! – пищит она. – Это же получается, тебе с косточкой в будке не поспать. Сторожить придется. Пардон.

На мужском лице заигрывают желваки, в глазах полыхает огонь.

– Ты нарвешься когда-нибудь, – шипит он, уходя теперь насовсем.

– Лучик, а ты не перегибаешь? – интересуюсь я. – Они с Романом Алексеевичем и так на взводе.

– Ничего Фаза мне не сделает. Он Камилю обещал присматривать за мной. Если по его вине с моей головы хоть один волосок упадет, ему не жить.

– Суровые у вас законы, – замечаю я. – Но ты все равно утихомирь своего внутреннего бесенка. Ради ребеночка. – Я наклоняюсь и целую ее в темечко. – Уже поздно. Я пойду. Приду завтра, хорошо?

– Буду ждать, – отвечает она. – Хорошего тебе вечера, Даш. И спасибо. С тобой мне полегчало.

– Да, я заметила, что смелости прибавилось, – смеюсь я. – Спокойной ночи, Лучик.

– И тебе, – желает она, а я предчувствую, что никакой спокойной ночи у меня не предвидится.

Глава 16. Роман

Похоже, никакой спокойной ночи у меня не предвидится. И завтрашний день будет на нервяке, и следующая ночь, и вся моя дальнейшая жизнь. Я же по сути скоро дедом стану, избежав статуса отца. О чем еще можно мечтать в тридцать семь? Конечно, о солидности. Только от той, что маячит перед моим носом, хочется пустить себе пулю в лоб. Хоть Бабочка отвлекает. Никак не могу забыть ее волнительный трепет в моих объятиях. Испугалась Дарья Николаевна. Затряслась, все слова позабыла, а на поцелуй ответила. Робко, но сладко. Голодная она. До одури голодная. Кандидат в мастера спорта боксерские груши до дыр колошматит, а бабу свою до истошных криков оттрахать не может. Муж, блядь.

Перелопачиваю переписки Лучианы с Котей еще раз. В звонках, увы, везде блокировка, записей нет. Так что переписки – все, за что я могу зацепиться. Узнать стиль, выявить «блошек», прочувствовать характер. Вот еще бы хоть одно голосовое сообщение от него. Но это же слишком просто, Роман Алексеевич. Тогда судьба-злодейка не насытится твоими мучениями.

– Мобила Коти. – Вошедший в комнату Фаза кладет передо мной телефон. – У вашей племянницы был. Так что про ромашки она вам писала. Говорю же, босс, кишки угомоните. У вас сейчас мозг кипит. Вам в таком состоянии вообще противопоказано думать. На Кристину отвлекитесь, или на училку свою. Выпустите пар.

– Наверное, ты прав. Всегда прав, – вздыхаю я. – И кто только в тебя столько мудрости не по годам вложил? Мать твоя вроде рано померла. Как я, осиротел в детстве. А папаша твой под пули вечно лез, пока одну в сердце не схлопотал. Последнюю. Неужто Люков так поднатаскал?

– Скорее, дед его.

– Кэп? – уточняю, кивая. – Помню-помню его, старика. Толковый мужик. Военный, да? Как его звали?

– Почему звали? Живет и здравствует. С правнуками нянчится, Никитич.

– А-а-а, да-да, Никитич. Крутой мужик. Ясно теперь, откуда у тебя хватка такая. Солдатская. Только он-то за благородство топит, а ты бандитствуешь.

– У всех свои слабости, – отвечает Фаза. – Считайте, у меня законофобия. Ненавижу быть связанным по рукам и ногам. Кодекс и честь – это одно, а рабство – совсем другое. Благородство тоже – вещь хрупкая. Любого можно взять за яйца и заставить пойти на сделку с совестью.