Ты мне не отец

Тетка захлебнулась лимонадом. Народ безмолвствовал. Реально, тишину можно было потрогать. Я тоже, если честно, слегка одурел, когда на лобное место между столами выскочило… Даже не могу описать, что. Пират, заявленный тамадой, выглядел как побывавший в боевой мясорубке морской еж. Шляпа, видавшая лучшие времена дымилась в его руке, сквозь прорехи в тлеющей тельняшке проглядывало морщинистое тело старого морского волка, давно находящегося в деменции, судя по одуревшему выражению написанному на хитрой физиономии столетнего аниматора. Обуви на пирате не было, зато носки полосатые с вензелем и дырками на больших пальцах взгляд ласкали красотищей. Как по мне, «Одноглазый Джо» сейчас в пространстве почти не ориентировался. Пластмассовая сабелька в дряхлой дрожащей ручонке оплавилась и повисла грустной сосулькой почти до пола.

– Таки полундра, – простонал дедок, и затряс головой как ишак.

– Таки да, – глубокомысленно протянула тетя Люба. – Мося, у вас есть что мне сказать? Я заказывала аниматора, а не труп старого поца, в самом что ни на есть эротическом смысле этого слова. Мося, я тэбэ сейчас буду бить, ногами и больно, – хмыкнула тетя Люба и восстала из-за стола. – Подержите мой макинтош, Владик.

– Не надо, Бэйся, – хрюкнул дедок, пятясь спиной к подозрительно закопченному дверному проему, из-за которого выглядывал Петюша, блестя своими шкодливыми глазенками. – Я не виноват. Хотел просто эффектно появиться, но что-то пошло нэ так. Раньше срока подорвалась бомбочка. Странно это. Я все проверил. Кто-то же должен был ее…

– Ты пошел нэ так, Мося. Бодро на три буквы, – хмыкнула тетушка, обвалилась на свое место и захохотала. Народ зашевелился тоже. – Боже, пират, подштанники то не уделал от страха? В твоем возрасте, Моисей, надо клистиры себе ставить, а не скакать козлом с соплей в руке.

– А мне понлавилось, – радостно заскакал вокруг «погорельца» Петюша. Опасность миновала, и он выскочил из своего укрытия, как ни в чем не бывало. – Так долбануло, что у аниматола шляпу снесло и он из сапогов выскочил. Плям до потолка, а потом как…

– Так это ты, взорвал бомбочку, – наконец отмер аниматор, – о боже, еврейское мое счастье. Ты Бейся мне заплатишь за шарики и за анимацию полную сумму.

– Ха, за гондоны и ссыкло? Мося, вы много себе думаете, – заколыхалась тетушка.

– Я заплачу, – выдохнул я. – Такого праздника у меня никогда не было. Никаких денег не жалко.

– Нет. Ни копейки от вас не надо, пожалуйста.

– И ни от кого не надо, да, Мося? Или вспомнить, как ты бил бизнесменом и продавал рибу…? Уберите гаманок, юноша. Мося пэредумал.

– Да. Бейсенька. Пошутил я, – проблеял старичок.

Бемби задрожала губешкой своей и у меня сердце заплясало пиратскую румбу. Ах, как она меня сейчас сжигала своими чертовыми глазищами. И столько в них было неприкрытой ненависти, что мне стало больно в груди. Блядь, да что происходит? Я поднялся с шаткой табуретки и молча пошел к выходу. Владик нехотя поплелся за мной.

– Эй, – флибустррррер, ты куда? – звонкий голосок ребенка словно стрела вонзился в мою спину. Я не оборачиваясь прибавил шаг. – Мне подалок будут датррррить чичас. Я думал… Я думал ты посмотрррришь.

– Твоя мама права, – прохрипел я, замерев на месте. Обернулся напрасно, потому что увидел скуксившееся детское личико испытал приступ неведомой мне жалости. – Я дурацкий Бармалей. И я не люблю маленьких детей. Я их кушаю на обед.

– Влешь ты все. Плосто ты тррррус, – выкрикнул мальчик и бросился бегом из праздничной комнаты. Лилия побежала за ним.

– Я схожу за шлимазлом, – опередила ее распорядительница бала. Ты тут посуетись, Лилечка. Мося, за мной. И саблю свою возьми.

Дед метнулся за своей лютой подружкой, как корабельная крыса. А Бемби замерла напротив, не обращая внимания на народ вокруг, который бы меня порвал, скажи она фас, я уверен.

– Я же говорила, что вы испортите моему сыну первый в жизни юбилей. Вы… Злобный, нехороший, гадкий бармалей. Не подходите больше к моему мальчику.

– Да, иди домой, парень, – появился за спиной Лилии огромный, воняющий сивухой мужик. – Тут у нас таких не любят. Не место тут таким. Вот, тетя Люба велела тебе передать.

Мне в руки воткнулся пластиковый контейнер, одурительно пахнущий ванилью. А ведь они правы. Я из другого мира. И делать мне тут нечего. Просто показалось, что я… Нет, показалось. Я король мира. И этот сброд просто очередная моя прихоть.

– Владик. Дверь мне открой, – прорычал я, сделал один шаг, которого хватило, чтобы снова стать собой.

Глава 7

Лилия

Только не плачь, мой мальчик. Только будь всегда счастлив. Я обещала, что укрою тебя от любых бед и проблем. Прости, наверное, у меня не очень хорошо это получается. Но я точно знаю, что люблю тебя больше жизни. Мне сказали когда-то, то нельзя растворяться в тебе. Какая глупость. Ты, лучшее, что у меня есть.