Ты мне не отец

– Не знаю, шумит что-то и клужится. И хочется толта и лимонада.

Мне кажется я сейчас умру от ужаса. Щенок скулит в руках Петюши, вертится. А я вижу только мертвенную бледность на щечках моего сына.

– Ох, шлимазл. Спокойно, просто перенервничал мальчонка. У него бывает, частенько, – словно из воздуха появляется тетя Люба со стаканом сладкого напитка. Петюша делает глоток и розовеет. Расцветает улыбкой. Обычной и абсолютно детской. Словно и не было с ним ничего. Ребенок, здоровый и шустрый.

– И вы мне не говорили? – шепчу я, все еще не в силах отойти от испуга.

– Тю, а чего тебя пугать то? Я Фае позвонила. А она Мусеньке, а Мусенька Соломон Палычу. А Соломон Палыч прохфэссор педиятрии. Так он сказал Мусе, что это от роста быстрого. А Муся сказала Фае, шо надо просто сладкого давать. Ну и… Ладно, завтра поедем к Соломону. И не смотри так глазами. Я детей то перенянькала.

– Я отпрошусь с работы на завтра, – господи, скорее всего тетя Люба права. Я просто перенервничала. – Вроде нет у нас мероприятий. Подменюсь…

– Ша. Сама скатаюсь со шлимазлом к Моне. А ты работай иди, чай теперь и кабыздоха кормить надо. А Моня любит чаи распивать, да за жизнь калякать, вернемся к вечеру. Вон Синявкин отвезет. Да, Боряся.

– Что? – оживился Синявкин.

– Говорю, да? – хмурится Бейся. Этот ее взгляд обычно хорошего не предвещает, поэтому ее визави и сейчас кивнул с готовностью, даже не зная, что ему предстоит.

– Вот и славно. Значить, завтра свой шарабан вк десяти утра подашь к подъезду.

– Дык, я хотел… Это…

– Знаем мы чего ты хотел то. Но учти, промохаешь нам выезд, я с тэбэ сдеру шкуру, потом натяну обратно мэхом внутрь и скажу, что так було.

– Пропал день, – бурчит Борис. – Из жизни вон.

Остаток вечера проходит восхитительно. И все мои страхи отступают, сменяясь легкостью и благодарностью к этим людям, ставшим нам с Петей настоящей семьей. Малыш здоров и счастлив. Я слежу за каждым его шагом и не вижу никаких отклонений. Наверное и вправду перенервничал. И я перенервничала. Все будет хорошо.