Ты никогда не исчезнешь

— Жаль, что в прошлой жизни они ноги себе не переломали, — буркнул Нектер.

Он осторожно завершил переход улицы, поглядывая то на мэрию, то на закрытую калитку школы, то на пустую стоянку у медицинского кабинета.

— В одном не приходится сомневаться: твоя док­торша больше не сможет выслеживать Тома после уроков.

Савина, мгновенно сделавшись серьезной, поднялась по ступенькам на террасу мэрии.

— Нектер, я не шучу! На этот раз — нет. Я чувствую, что этот ребенок в опасности. И что у Амандины не хватит сил его защитить. Ты же видел на кладбище, до чего она измученная. Это моя работа! Твоя — ну, скажем, отклеивать марки и заваривать чай. А моя — сделать так, чтобы у местных детишек все было хорошо.

Нектер наконец достиг другого берега.

— Что ж, милая моя, приготовь нарукавники и спасательный круг. Ты не хуже меня знаешь, что Том любит не кататься, а плавать. Лето он проводит на озере, а зиму — в бассейне. 13

Том только что проплыл свои двести метров в бассейне аквацентра. Четыре дорожки четырьмя стилями: баттерфляем, на спине, брассом и под конец кролем. Взглянул на большие часы, помахал тренеру Максимильену и побежал под душ.

Том был доволен. Он-то думал, что в воде будет больше народу, раз горнолыжные подъемники закрыты и туристы скучают в своих апартаментах, но нет... Надо думать, парижане, перед тем как ехать в Овернь, не поинтересовались сводкой погоды и не взяли с собой купальники и плавки. Сейчас, наверное, бродят по прогулочным тропинкам.

Том долго торчал под обжигающим душем. Конечно, он мог бы принять душ и дома, на ферме. От бассейна до Фруадефона всего семь километров в горку, на велосипеде Том пролетает их меньше чем за полчаса и подкатывает к дому весь взмыленный. Но ему больше нравится душ в бассейне. Дома из ржавого крана чуть теплая водичка течет так же слабо, как Куз-Шамбон после засушливого лета. Он еще и потому так любит бассейн в аквацентре, что здесь все чистое: стек­ла, синяя плитка на стенах и светлая под ногами. Да­же когда льет дождь, когда везде грязь и Куз-Шамбон выходит из берегов и закручивает коричневые водовороты, а дороги превращаются в сточные канавы. Бассейн — его убежище. Стоит ему пройти через турникет и оставить кроссовки в ячейке у входа — и больше ничего с ним случиться не может.

Вот о чем думал Том, глядя на мальчика, который только что вошел в душевую. Его ровесник, лет десяти. Того же роста, и такой же тощий, с такими же длинными руками пловца — но прежде всего Том заметил его шорты. Цвета индиго. Как у него самого!

Мальчик сразу встал под душ, как Том за пятнадцать секунд до него. Под соседний, отделенный лишь стек­лянной перегородкой, такой прозрачной, что казалось, будто это зеркало.

— Привет.

— Привет, — повторило зеркало.

Странно — зеркала не разговаривают! Тому захотелось пройти сквозь это зеркало. Мальчик по ту сторону стекла не так уж был похож на него самого, но при этом казалось, что незнакомец повторял, как отражение, все движения Тома. Так же намазал себя гелем, достал шампунь, когда Том достал свой.

— Давно плаваешь? — спросил Том. — Не видал тебя в бассейне.

— А меня здесь и не было, — ответило странное отражение.

Том протянул руку, прижал ладонь к стеклянной перегородке:

— Ты... настоящий?

Отражение сделало то же самое. Их ладони сомкнулись, не соприкасаясь.

— Ты спятил? — сказало отражение. — Что за вопрос!

— Почему спятил?

— Ты же меня видишь? И я с тобой разговариваю. Разве это не значит, что я настоящий?

— Необязательно, — ответил Том, не отнимая руки от запотевшего стекла. — Я мог тебя выдумать. Ты был бы у меня в голове, вроде как фантом...

Странное отражение убрало с лица волосы.

— Не очень приятно, когда тебя называют фантомом. Призраком!

— Не обижайся. Я просто рассуждаю вслух, — сказал Том. — Я вообще редко с кем разговариваю. Не так уж много у меня друзей. Кстати, меня тоже обзывают фантомом. Я Фан-ТОМ. Потому что меня зовут Том.

Отражение улыбнулось.

— У меня друзей тоже немного.

— Да что ты!

Улыбка в зеркале застыла. Отражение с обиженным видом принялось взбивать на голове шапку белой пены.

— Значит, ты решил, что я призрак?

— Нет... То есть не знаю, все сложнее. Знаешь, что я на самом деле думаю? Что ты — воспоминание о моем прошлом! Ты — мой фантом и пришел из одной из мо­их прошлых жизней.

Белая пена стекала по лицу отражения, видны были только глаза.

— Ух ты! Из прошлой жизни! Я такой старый? — Отражение приблизилось к стеклянной перегородке, его лицо тоже было в пене, как и у Тома.

Мальчики пристально вглядывались друг в друга.

— А если я тебе все объясню, ты никому не расскажешь? Потому что это секрет.

— Как же я могу кому-нибудь рассказать, если я фантом?

— И правда! — Том улыбнулся. — Ладно, постараюсь тебя не обидеть, но ты должен знать правду. Насколько я знаю, ты умер, когда тебе было десять лет.

Отражение смахнуло пену, от которой у него щипало глаза.

— Мне скоро будет десять. Значит, я умру?