Ты проиграл. В тени твоих ресниц

 — У мистера Каулитца богатые родители, — серьезно глядя в глаза мужику, сообщила я хриплым голосом. — Мистер Гарсия решил поправить таким образом свой семейный бюджет и организовал эту псевдо «экскурсию» в племя людоедов. Посмотрите на наш внешний вид, — Билл в этом месте тоже похвастался и содранными локтями, и красными следами на руках от веревок, — и вы поймете, врем мы или нет. Разве мы так вчера выглядели? Поэтому или вы возвращаете нас в Сидней, и мы о вас никогда не слышали, либо мы сообщаем в полицию о произошедшем, и вы отправляетесь в тюрьму, как соучастник похищения.

 Мистер Адамс выругался, сплюнул и… принял правильно решение.

 Через пятнадцать минут наш самолет взмыл в небо.

 — Где ты научилась стрелять? — хмуро спросил Билл.

 — Родриго научил два года назад. В Танзании был небольшой переворот, два племени друг на друга войной пошли, а мы там репортаж делали о национальном парке-заповеднике и оказались меж двух огней. Мало того, что не понятно за кого, так еще и белые. Особенно им Родриго не понравился. После того, как один добрый юноша решил его убить, Родриго, защищаясь, перекинул мне револьвер… В общем, вид я имела глупый и бледный. Револьвер у меня отняли, по шее накостыляли, а Родриго спасла доблестная полиция, подоспевшая удивительно вовремя. После этого меня месяц учили стрелять его друзья-омоновцы из разного оружия и из разных положений. В принципе мне это даже два-три раза пригодилось в итоге.

 — И много ты убила? — он пристально уставился на меня.

 — В смысле? Никого. Обычно хватало предупредительных выстрелов. Громкие звуки они, знаешь ли, быстро приводят в чувства, особенно, когда по ногам стреляешь. Чтобы убить человека, Билл, надо обладать чем-то, чего у меня нет. Я лягушку как-то раздавила — переживала неделю, а убить человека — не ко мне вообще. Напугать могу, отстоять оружие могу, а убить нет.

 — Интересная ты. Я даже не ожидал… — хмыкнул Билл и отвернулся к иллюминатору. Больше он не проронил ни слова до самой гостиницы.

 ***

 Я вышла из ванной и обнаружила Билла, спящего поперек кровати в одежде и кроссовках в той позе, в какой его собственно и оставила десять минут назад. Аккуратно стянула обувь, осторожно перевернула на спину, чтобы снять замызганные джинсы и футболку. Он сонно улыбнулся и прикрыл глаза ладонью от упавшего на лицо солнечного света из окна. Начала медленно высвобождать руки из рукавов, боясь потревожить. Парень устал, перенервничал, и мне не хотелось его будить, но и оставлять в одежде – значит не позволить телу как следует отдохнуть.

 Руки-то я вытащила, а вот как футболку снять с головы?

 — Би, — чуть дотронулась до его груди. — Би… приподнимись…

 Он распахнул глаза и резко сел, не понимая, что происходит.

 — Тссс, — приобняла его за плечи. — Это я. Помоги мне тебя раздеть.

 Билл сморщился и сонно промычал, скидывая футболку на пол:

 — Я в ванну.

 — Потом помоешься. Раздевайся и ложись. Ты на ходу спишь.

 Тряхнул головой, потер глаза, ссутулился весь. C тяжелым вздохом сполз с кровати и, раздеваясь на ходу, утопал мыться.

 Я заказала обед в номер. Собрала одежду, позвонила на ресепшен и попросила ее забрать в стирку. Решила посмотреть фотографии, которые сделала в поездке. Хорошо, что Родриго оставил наши вещи в машине, все-таки потерять фотокамеру с объективом за несколько тысяч долларов — значит нажить себе серьезные проблемы на работе. Я порылась в рюкзаке Родьки, вытаскивая наши вещи и оставляя его, и наткнулась на тетрадь Билла. Некоторое время смотрела на нее, потом открыла. Знаю, что это неприлично, но ужасно хотелось узнать, что у него на душе, чем он живет, о чем думает, чем дышит. Листала ее с улыбкой. Наброски песен — все перечеркнутые, переписанные, дописанные и передописанные. Наброски мыслей… Вот в этот день ему было скучно, а вот в этот — лень, тут он злился, тут — переживал. А здесь сплошные цветочки и сердечки, мое имя написано несколько раз разными шрифтами: то с закорючками и листиками-цветочками, то строго и ровно, то вытянуто, то кругленько, словно он пробовал меня на вкус, подбирал имя… Рожицы, животные… Последняя запись — песня… Точнее набросок. Я с трудом разбирала торопливые каракули, недописанные слова, перечеркнутые предложения. Лучше бы мое любопытство осталось неудовлетворенным…

 Жили мы в мечтах,

 Все обратилось в прах.

 Нам нельзя помочь,

 Просто уходи

 Прочь.

 Прочь!

 Нами решено

 Было все давно,

 Нам было хорошо,

 Но уже ушло.

 Прочь!

 Прочь!

 Прочь!

 Будет лучше так тебе и мне,

 Останемся во сне,

 Останемся во вне,

 И

 Прочь!

 Уходи и не гляди,

 Оставь нас лучше позади,

 И

 Прочь!

 Прочь,

 Ты сильней меня.

 Ты смелей, чем я.

 И шепчу я в ночь —

 Просто уходи

 Прочь!

 Прочь!

 Я разбиваюсь о свет:

 Тени падают на меня,

 Я вижу их,

 Все тени — на меня,

 На меня.

 Все тени на меня…

 Жили мы в мечтах,

 Все обратилось в прах,

 Нам нельзя помочь

 Просто — прочь!

 Да, просто прочь!

 Нам было хорошо,

 Но все уже ушло —

 Прочь!

 Уходи и не гляди,

 Оставь нас лучше позади

 И

 Прочь!

 Мы живем в мечтах

 Мир такой пустой

 Прочь…