Ты спишь?

— Ш-ш, Питер, что тут хорошего? — В комнату вошла Эллен. — Я понимаю, ты у меня вежливый, но ей-богу. Ты же не одобряешь эту прическу?!

— Не слушай ее, — подмигнул мне Питер. — Эллен просто не желает видеть рядом других блондинок.

Эллен со смехом шлепнула мужа. Их игривость меня удивила; я всегда относилась к этому браку довольно цинично. Кузина обычно туманно поясняла — мол, они с Питером встретились у общих знакомых; но однажды она призналась мне спьяну, что знакомство произошло через Интернет. Я представила их тщательно продуманные анкеты и решила, что Эллен выбрала Питера из-за денег и влияния, а он ее — из-за молодости и красоты. Если кузина и помнила о том, как излишек вина развязал ей язык, то виду не подавала. Я затронула эту тему единственный раз — и, можно сказать, услышала, как Эллен испепелила взглядом телефон. «Не понимаю, о чем ты», — невозмутимо заявила она тогда и быстро перевела разговор на другое.

— Так. — Эллен схватила меня за плечи и внимательно оглядела. — С прической и правда надо что-то делать. Я позвонила маминому мастеру, но у нее до пятницы все расписано. Прощание с твоей мамой завтра, а ты выглядишь так, будто из психушки сбежала. Не пойдет. Жди здесь, я слетаю в «Таргет» за краской для волос.

— Но… — начала я.

— Никаких «но», — распорядилась Эллен и изобразила пальцами захлопывающийся рот. — Командую тут я.

* * *

Моя кузина была прирожденным лидером: категоричная, уверенная в себе и вооруженная завидными белокурыми волосами. В пятнадцатилетнем возрасте я настолько охотно впитывала указания Эллен, что практически молилась на нее. Переход от домашнего обучения к школьному стал невероятным источником тревоги, меня обсыпало крапивницей, в моих снах целые толпы подростков выстраивались в очередь — посмеяться надо мной. Если бы Эллен не руководила моим гардеробом и не обеспечивала меня картой минных полей на территории школьных взаимоотношений, я бы погибла. Ее уроки по обращению со щипцами для завивки волос и с тушью для ресниц отвлекали от страшной потери отца, от болезненного ухода в себя матери, и за это я была благодарна.

В свой первый школьный день я облачилась в наряд, который выбрала Эллен, завила волосы, как она научила, и накрасилась в соответствии с ее указаниями. Оглядела себя в зеркале — и осталась довольна. Я выглядела жизнерадостной и милой, ни капли не походила на девицу с темным прошлым.

Кузина встретила мое появление в кухне одобрительной улыбкой.

— До чего же ты славно выглядишь, — заметила тетя, оторвавшись от чашки с кофе.

Я с широкой улыбкой сделала пируэт, и тут в кухню вплыла мама — налить традиционный утренний стакан апельсинового сока. Ее рука замерла на дверце холодильника.

— Как тебе, мам? — робко спросила я и, прихорашиваясь, взбила волосы.

— Мальчикам ты понравишься, — глухо произнесла она. — Будь осторожна.

Захлопнула холодильник и побрела наверх: в одной руке — канистра с соком, в другой — грязный стакан.

— Она просто устала, — тихо сказала тетя и коснулась моего плеча.

Я стряхнула ее ладонь.

— Да все нормально.

— Где твоя сестра? — поинтересовалась Эллен, насыпая в миску хлопья.

Тетя А. глянула на часы и крикнула в сторону задней лестницы:

— Скорее, Лани! Нехорошо опаздывать в первый же день!

Лани спустилась в кухню лишь через десять минут. Эллен застыла, не донеся до рта ложку с хлопьями.

— Что за черт?!

— Не выражайся, Эллен, — упрекнула тетя.

Развернув стул, я проследила за взглядом кузины. Лани была без макияжа; душ она явно не принимала, густые темные волосы свисали на лицо спутанными прядями. Наряд состоял из черной нательной фуфайки, в которой я признала мамину, поношенных «Левайсов», не снимавшихся уже год — с дырой на колене и с чернильным пятном на кармане, — и неопрятных кроссовок.

Лани без единого слова прошествовала к коробке со злаковыми батончиками.

— Эй! — Эллен встала. — А где одежда, которую я тебе выбрала?

— Я передумала. — Сестра пожала плечами и развернула батончик.

— В этом идти нельзя! — Эллен скрестила руки на груди.

— Кто сказал? — Лани выпятила подбородок, в глазах блеснул непривычный вызов, жажда боя.

— Мы так не договаривались, — не унималась кузина.

— Оставь ее в покое, — велела тетя. — Лани может одеваться, как хочет. Ей не нужно твое разрешение.

— Я просто пытаюсь помочь, мама. Она произведет плохое впечатление в первый же день.

— Твое мнение услышано. Уверена, Лани его учтет. — Тетя А. помолчала и повернулась к племяннице: — Хотя, милая, причесаться, наверное, не помешало бы.

Лани ухмыльнулась с полным ртом.

Она не причесалась ни в тот день, ни в последующую неделю. Лишь когда волосы настолько спутались, что нам домой позвонил школьный психолог с расспросами о Лани, она согласилась принять душ. Манера одеваться лучше не стала. Несмотря на упорные попытки Эллен уговорить (а порой и заставить) сестру надеть чистые штаны и свитер, Лани продолжала одеваться, словно бродяжка, и завела привычку густо обводить глаза черным карандашом.