Ты спишь?

Я просунула руку ей под мышку и сумела с трудом поднять на ноги. На задних рядах вспыхнул фонарик, луч поскакал к нам. Он двигался по одному проходу вниз, а я по другому проходу тащила скулящую сестру вверх.

Адам ждал за дверями. Я передала ему Лани; та выскользнула у него из рук, словно тряпка, и рухнула на ковер.

— Что с ней?

— Не знаю. — Я присела, вытащила из волос Лани попкорн, осмотрела на предмет видимых травм. — Наверное, ужасно испугалась… сам понимаешь. Пистолета. Я отвезу ее домой. Можно взять твою машину?

— Да. Только, Джози… думаешь, ты сама с ней справишься? Давай я поеду с тобой.

— Не хочу тебя впутывать.

— Поздно спохватилась, — прокряхтел он, поднимая Лани на ноги.

— Дай ключи, Адам, пожалуйста. Мне бы ее домой доставить, пока никого не арестовали.

— Ей арест только на пользу. — Адам достал из кармана ключи.

— Не начинай.

На стоянке я стала открывать автомобиль, прислонив к нему сестру. Она с протяжным стоном сползла вниз и шлепнулась на грязный бетон, угодив волосами в масляное пятно.

— Черт, Лани, вставай!

Она в ответ издала слабый, жалобный звук, и мое раздражение сменилось страхом. В ярких огнях парковки лицо Лани выглядело мертвенно-бледным, даже восковым, рот напоминал кровавую рану. Это что, передозировка?

— Эй, — присела я рядом. — Звонить в 911?

Веки сестры дрогнули, она помотала головой.

— Тогда вставай. Поедем домой.

Лани вздрогнула.

— Нет.

— Да. — Я потянула ее вверх. — Едем домой. Давай-ка.

Она резко обмякла, я подхватила ее, споткнулась, больно ударилась коленом о землю — и в неожиданном приступе гнева отвесила сестре пощечину. Я ударила ее впервые с детсадовского возраста. Глаза Лани распахнулись, словно у куклы.

— Прекрати! — взвизгнула я. — Кончай с этим! Хватит!

— Ты права. — Она кивнула, голова дернулась вверх-вниз. Марионетка.

— Серьезно? — опешила я от столь внезапной перемены.

Лани вновь кивнула и влезла на пассажирское сиденье. Всю дорогу она смотрела вперед не моргая. Тихонько бормотала себе под нос, что-то вроде «не трогай девочку».

Я остановилась у обочины перед тетиным домом, даже не успела заглушить двигатель, а Лани уже выскочила из автомобиля. Проклиная ее, я выдернула ключ зажигания и побежала следом. Она промчала через прихожую, споткнулась о восточный ковер и запрыгала вверх по ступеням, одолевая по две сразу — причем на последних утратила равновесие и дальше поползла на четвереньках.

Из кухни выглянула тетя, вытирая мыльные руки о фартук, и встревоженно спросила:

— Что такое?

Я замерла на середине лестницы, но не успела ничего сказать — из маминой комнаты раздался приглушенный крик. Тетя страшно побледнела и понеслась наверх. К дверям мы подбежали одновременно.

Я щелкнула выключателем, и мы дружно ахнули.

Лани была на кровати — прямо в грязных джинсах, поверх испачканного бледно-желтого одеяла — и, оседлав маму, прижимала к ее лицу подушку. Я в ужасе смотрела, как мама, которая уже приняла вечернее успокоительное, бессмысленно молотит бледными руками, а Лани, с гротескной гримасой на лице, бормочет что-то неразборчивое и душит маму.

— Лани! — завопила я. — Перестань!

Тетя не стала тратить силы на разговоры. Поспешила своей сестре на помощь: схватила Лани за плечи и швырнула ее через всю комнату с нечеловеческой силой, вызванной приливом адреналина. Та тряпичной куклой шлепнулась на пол, разбросав руки-ноги, тут же вскочила и рванула назад к кровати.

Я загородила дорогу.

— Стой!

Ее лицо застыло в нескольких дюймах от моего, и я в страхе отпрянула. В темном кинотеатре и на сумрачной парковке Лани казалась относительно нормальной. Немного нездоровой, возможно, но вполне обычной. Однако здесь, под семидесятипятиваттной лампочкой в маминой спальне, я увидела сумасшедшую: выпученные красные глаза, оскаленные зубы, мусор в нечесаных волосах, огромные зрачки. Я даже испугалась, что сейчас она откусит мне щеку.

— Стой, — взмолилась я. — Что ты делаешь?

Она пробормотала что-то, очень тихо и хрипло, словно у нее першило в горле. Я не разобрала слов; похоже, то же самое Лани повторяла в машине.

— Что ты сказала?

— Сначала перлы, — произнесла она, или я так расслышала.

Бред какой-то.

— Что? Что это значит?

Лани захохотала — пронзительно, маниакально. От ужаса я отпустила ее. Она помедлила лишь мгновенье, метнулась к кровати и вновь бросила подушку маме на лицо.

— Ты во всем виновата! — заорала Лани в подушку. Вены на шее вздулись, слюна полетела в разные стороны.

— Прекрати!

Тетя дернула ее прочь, но теперь сестра оказалась готова к нападению: взбрыкнула и впилась обкусанными ногтями тете в лицо. У той по щеке побежала кровь. Тетя А. охнула, отшатнулась, ощупывая рану.

— Что ты творишь?! — Я затрясла Лани изо всех сил.

Оттащить ее от мамы я не смогла, зато лишила равновесия. Тетя воспользовалась возможностью, дернула Лани за ногу и сбросила на пол.

Я поспешно откинула подушку, помогла маме сесть. Она была в ночной рубашке, и я в ужасе увидела, как исхудали мамины плечи и грудь, какой прозрачной стала кожа.

— Ты жива? — спросила я.