Ты только живи

Он крикнул что-то в направлении кухни, и на пороге возник толстый мужчина лет пятидесяти с густой седой бородой, в замасленном фартуке, просторных серых штанах и шерстяных носках. Наверное, так и должен выглядеть типичный грек, хотя насчет носков, честно говоря, не уверен.

Его черные блестящие глаза смотрели удивленно и пытливо.

— Калимера.

— Калимера, — ответили мы с Лидой.

— Туристы? Впрочем, нет, туристы не интересуются старым Спиросом, — шутливо заметил он. — Здесь есть достопримечательности и подостойней. Так кто вы?

Лида объяснила.

— А, Димитрос, — кивнул Харлампий. — Помню. Не может быть, вы сначала перекусите чего-нибудь?

Мы отказались.

— Тогда, может, выпьете нашей рецины? — не дожидаясь ответа, он скомандовал племяннику: — Никос, сходи к Мавридисам.

— Что такое рецина? — вполголоса спросил я у Лиды. — Не самогонка, случайно?

— Домашнее вино, — пояснила девушка.

Парень вышел, а гостеприимный дядя сдвинул стол на середину комнаты, принес два стула. Вынес куда-то ноутбук и диски.

— Вы располагайтесь на диване и спрашивайте, что вас интересует.

Мы сели. Откуда-то, видно, из кухни, появился большой рыжий кот и стал тереться о ногу Спироса. Я достал из бумажника фото.

— Он?

Наш собеседник взглянул на снимок.

— Он самый. Димитрос.

— Он говорил вам, зачем приехал на Самотраки?

— А зачем они все сюда приезжают? Наверное, отдохнуть, покупаться, побродить по нашим лесам. Пляжи у нас здесь чистейшие. Правда, сезон уже закончился, но погода была неплохая. Но мне, честно говоря, было не до него — своих, рыбацких, дел по горло. Сдал ему комнату — и все.

— Он был один? Без женщины?

— Один.

— И к нему никто не приезжал?

— Не замечал.

— А что-то из крупных вещей у него имелось?

— Сумка была. Не скажу, чтобы очень большая. Так, средних размеров. Складная удочка.

«Ага, с лодкой теперь понятно, — подумал я. — Выдавал себя за туриста. Или за рыболова-спортсмена».

— Он звонил кому-нибудь?

Спирос ненадолго задумался.

— При мне — один раз. По мобильнику. Кстати, за день до своего исчезновения.

Я насторожился.

— А вы не слышали, о чем был разговор?

— Нет. Я был в доме, он — на улице. Просто видел в окно, что он с кем-то разговаривает.

— И сколько дней он прожил у вас?

— Э… — Харлампий подумал пару секунд. — Дня четыре.

— Он заплатил вам за комнату вперед?

— Да, сразу за неделю. Но неделю он не прожил… исчез.

— Как?

Спирос уже открыл рот, чтобы ответить, но в это время вернулся племянник, державший в руках бутыль литра на три с темно-вишневым вином. «А я пью? Что здесь пить?» — вспомнил я реплику из «Кавказской пленницы».

Никос поставил бутыль на стол, сходил на кухню и принес три стакана и тарелку с нарезанным сыром, после чего направился из комнаты. Рыжий кот бесшумно последовал за ним.

— А ты? — бросил вслед племяннику Харлампий, но молодой человек лишь махнул рукой.

— Переживает. Разбил новый мотоцикл, купил всего месяц назад, — пояснил Харлампий. — Хорошо хоть сам цел остался.

Он разлил вино.

— Ваше здоровье.

— И ваше.

Я отпил из стакана. Вино действительно было отменным — прохладным, с легкой кислецой и не очень крепким.

— Хорошее вино, — заметил я.

Спирос слегка порозовел от похвалы.

— Не магазинное, с этими, как их, сульфитами, а домашнее, настоящее! Мы его и в Александруполис возим, на продажу. Да. Так что вы там спрашивали?

— Как исчез Захаропулос?

— Кто? — не понял Спирос.

— Ну, Дмитрий.

— А, Димитрос. Взял у меня лодку, порыбачить там, поплавать вдоль побережья, но к вечеру не вернулся. Я решил, что он, возможно, заплутал и причалил где-то в другом месте — неподалеку от Лаккомы вдоль берега есть еще пара деревень: Дафнес, Китада. Но он не появился и на второй день. А потом — потом наши мальчишки нашли на берегу мою лодку.

— Где нашли?

— Неподалеку от Лаккомы.

— И в каком она была состоянии?

— В нормальном. Даже бензина в баке оставалось еще литра два.

— А мог ваш постоялец просто оставить лодку и срочно уехать назад в Александруполис? Сами говорили, что в тот день он с кем-то разговаривал по телефону.

Спирос пожал плечами.

— Кто его знает… Вот потому я и не хотел писать заявление в полицию.

— Но все-таки написали?

— Мне эти бумажные дела… — покривился Харлампий. — Я бы и не писал, да Янис сказал, что надо. Он человек образованный, ему, конечно, виднее.

«Похоже, речь идет о Теодориду», — подумал я, но на всякий случай спросил:

— Кто такой Янис?

Спирос снова наполнил мой пустой стакан.

— Вижу, вам и правда понравилось.

— Очень хорошее вино, — вновь похвалил я, ощущая легкое приятное головокружение.

— Вы сыр попробуйте. Янис — журналист, — пояснил наш собеседник. — У него в Лаккоме знакомые, так он время от времени заезжает к ним из Александруполиса. Как раз был у них, когда это случилось. Он и убедил меня написать заявление.

«Странно. А Теодориду говорил, что даже не знает, было заявление или нет. Может, просто забыл о своем разговоре со Спиросом? Гм…»

— И что, по вашему заявлению проводилось расследование?