Ты у него одна

Ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Эльмира как заведенная ходила в это кафе и часами просиживала там за столиком, ломая голову над дилеммой: бросил он ее или с ним что-то стряслось. Она примелькалась уже всему обслуживающему персоналу и завсегдатаям этого кафе. Она снова перестала заниматься магазинами, наняв нового директора и перепоручив ему ведение всех своих дел. Она даже пропустила тот момент, когда Данила вдруг снова объявился в соседней комнате. Она все пропустила. И едва не пропустила эту статью в газете. Вернее, пропустила. Это потом бегала как сумасшедшая по киоскам и скупала все издания в надежде почерпнуть там какие-то новые сведения. Но они были скудны. Так же скудны, как репортаж местного криминального канала, оповестившего о найденном обезображенном трупе молодого мужчины, скончавшегося приблизительно две недели назад в результате огнестрельного ранения в голову.

Она отчего-то сразу напряглась, завидев мелькание деревьев в камере оператора. Вцепилась в подлокотники кресла, когда крупным планом показали то место, где был обнаружен труп мужчины. И лишь когда следователь по особо важным делам настоятельно попросил всех возможных свидетелей позвонить по такому-то телефону и показал часть вещей покойного, она с глухим стоном отпрянула от экрана.

Это были его часы. Это был его медальон: странноватый дельфин, больше похожий на электрического ската. И это была его зажигалка в виде сфинкса, привезенная кем-то из его друзей из Египта.

Передача давно закончилась. По экрану побежали титры нового российского сериала, а она все сидела и, скривив рот в беззвучном крике, таращилась в экран телевизора.

Данила возник за ее спиной почти бесшумно. Обогнул кресло. Наклонился к ней и с явной озабоченностью в голосе спросил:

– Что с тобой?

– Что? – Она отпрянула от неожиданности, сильнее вжимаясь в спинку кресла. – Оставь меня!

– Я не претендую, но… Ты кричала… – Он отошел от нее, чуть постоял у окна, что-то рассматривая на улице. И вдруг ошарашил ее новым вопросом: – Ты давно узнала?

– Аа-а… о чем? О чем я могла узнать? – Предмет разговора был ей неясен. Вариаций могло быть сколько угодно, поэтому она решила себя обезопасить, сказавшись непонимающей. – Я не понимаю тебя…

– Об Аленке ты давно знала?

Ох, вот оно что! Об Аленке… Сколько нежности во взоре, просто нерастраченной какой-то нежности. Тепла в голосе – можно Антарктиду растопить, мать его… Подумать только! Не много времени ему потребовалось, чтобы его любовь к супруге истаяла и ей на смену явилось новое чувство, по силе своей ничуть не уступающее прежнему.

– Да, давно.

– И??? – Он был поражен или умело притворялся сраженным наповал.

– Что – и?

– Рада? – Он хищно затрепетал ноздрями.

– Чему рада? Твоему скотству или твоему выбору? – Эльмира устало поднялась и двинулась к себе в комнату. – Извини, мне не до твоего б…ства. Я устала.

Он зверем метнулся за ней следом. Ухватился, просто впился пальцами в ее предплечье и так мотнул ее к себе, что Эмма еле-еле на ногах удержалась.

– Какого черта?! – начала было она, но тут же осеклась, рассмотрев как следует выражение его лица.

Оно не было искажено гневом, нет. Оно было им просто изуродовано. Оно превратилось в маску, при виде которой бросает в дрожь. Смертельная бледность щек, закушенные побелевшие губы, дикий отсвет в замутненных болью глазах. Да, она могла поклясться, что в его глазах была боль.

Эмма даже поначалу отнесла это болезненное мерцание на свой счет. Где-то даже в подсознании порадовалась, что сумела-таки отомстить за свою попранную верность. Но она ошиблась. Поняла это, стоило ему открыть рот.

– Скотства, говоришь?! – сдавленно прошипел Данила, словно задыхался от невидимой удавки, наброшенной ему на шею. – Устала?! Подлая! Подлая маленькая дрянь! Ты!.. Только ты во всем виновата!!! Ты и твоя гнусная кровь, что течет вот по этим жилам…

Он сместил свои мозолистые ладони ей на шею и слегка сдавил.

– Как бы мне хотелось удавить тебя, дорогая женушка! Если бы ты знала!.. Чтобы не было больше ничего: ни этого дьявольского тела, ни этих губ, ни этих лживых глаз. Удивлена?! Думала, что я по-прежнему схожу по тебе с ума?! Нет, дорогая… Все прошло. Все! Я теперь тебя… – Он все сильнее и сильнее сжимал руки на ее шее, просто заходясь в восторге от ее сипа, от ее попыток разжать его пальцы. – Я ненавижу тебя, сучка! Я тебя просто ненавижу!!! Ты…

Он вдруг резко отпустил ее, одновременно отскочив в сторону. Обхватил руками голову и, постанывая, сполз по стене на пол. Эльмира не знала, что и делать. Вопить о нанесенном ей физическом оскорблении смысла не было по двум причинам. Во-первых, у нее напрочь пропал голос, после того как ее горло побывало в его железных пальцах. А во-вторых, она ровным счетом ничего не понимала.