Ты в моём декабре

По дороге к дому, а затем и на лестничной клетке — аккуратно установив Эрику перед глазком — Джеймс прижимал её к стене ещё несколько раз. Руки его умело и бережно шарили по телу Эрики, хотя и не столько возбуждали, сколько заставляли погрузиться в подобный неге приятный полусон.

К тому времени, когда они наконец преодолели порог, Эрика уже сама хотела, чтобы Джеймс не прекращал её обнимать — но тот, оказавшись в просторном холле, оглядел квартиру и будто бы заледенел. И покосился на Эрику так, что той показалось, что Джеймс вот-вот выгонит её.

— Я в душ! — торопливо сказала она, решив, что хозяин квартиры вряд ли выставит её, если Эрика будет практически голой. Да и к тому же её в самом деле хотелось постоять под тёплой водой.

ГЛАВА 3

В душе у Джеймса пахло фиалками и ещё какими-то цветами — так что, едва прикрыв за собой дверь, Эрика оглушительно чихнула. Посмотрела в большое зеркало в минималистичной раме, висевшее на стене, и недовольно потрогала опухшую скулу.

Рэм порой грозился, что врежет ей — но до дела не доходило никогда. Он, как и все альфы, предпочитал не делать, а говорить.

Рэм при всех своих достоинствах — представленных по большей части в виде толстого кошелька и рельефных бицепсов, потому что характер у альфы был так себе, а знаменитый узел если кого и вдохновлял, то только омег — был до жути ревнив и болезненно любил контроль. Он мог позвонить Эрике, находившейся в командировке, в три часа ночи и попросить показать свою постель через скайп. Или, например, позвонить в самый разгар деловых переговоров, чтобы выяснить, как идут дела — в этом случае следовало отвечать, иначе нежная душа альфы могла серьёзно пострадать.

Поначалу он нравился Эрике — иначе, в конце концов, зачем бы пускать его в себя? И дело тут было не только в деньгах. Скорее в том, что Эрика чувствовала за альфой силу, и сила эта её зачаровывала.

— Это всё первобытный инстинкт, — любила говорить её омего-сестра, — беты должны подчиняться альфам, как в стаях в древнейшие времена.

— А омеги? — ядовито интересовалась Эрика.

— А омеги должны ложиться под них, — честно отвечала сестра, — так установила судьба.

Эрика не верила в судьбу, которая не уготовила в своих сетях места для неё. Альфы и омеги имели истинных, беты — никогда. Но всё же должна была признаться самой себе, что не слишком-то любит управлять. Ей куда больше нравилось просто делать своё дело хорошо.

Рэм, казалось, мог дать ей то, чего она хотела. Но с каждым днём становилось всё более ясно, что ничто в жизни не даётся легко. В комплексе с респектабельным ухажёром, которому завидовала вся семья, Эрика получила домашнего деспота, настолько неудержимого в постели, что порой хотелось уползти от него под кровать.

Рэм не был у Эрики первым альфой, но он был самым долгим. Мощь его не шла ни в какое сравнение с главарём школьной банды, который согнул Эрику пополам, едва той исполнилось шестнадцать лет. На Бена, её кавалера на втором курсе, который каждую неделю заводил себе новых омег, Рэм тоже не походил. И хотя он был лучше этих двоих — и всех других - с ним же и приходилось тяжелее всего, потому что только он мог доставить Эрике настоящую, не телесную, но душевную боль.

Порвать с ним, казалось, означало вырвать кусок себя самой. Но Эрика знала, что есть вещи, которые нельзя терпеть, и есть грани, которые нельзя переступить.

Что делать дальше, она не представляла — оставалось надеяться, что Рэм не наберётся наглости сунуться в банк, где Эрика работала последние несколько лет, и что-нибудь про неё наплести. Секс с клиентами, само собой, никто не поощрял.

Эрика вздохнула и принялась раздеваться, больше не глядя на своё потрёпанное лицо.

Стянув мокрую одежду, она ощутила, что всё тело покрылось гусиной кожей, и поспешила было забраться под душ, но воду включить не успела: дверь приоткрылась, и в проёме показался Джеймс со стопкой махровых квадратиков в руках.

Глаза его невольно скользнули по бёдрам Эрики: для девушки довольно узким и даже немного угловатым. Мягкие бугорки маленькой груди были открыты его взору и острые башенки сосков делали их беззащитными на вид.

Джеймс поднял глаза, румянец выступил на его щеках, но вместо того, чтобы прокомментировать свой приход, он выпалил только:

— Вот! — бухнул полотенца на стиральную машину и поспешил скрыться за дверью.

Эрика не совсем поняла, что произошло, но сделала вывод, что впечатление она всё-таки произвела.

Джеймс стал жалеть о своём неожиданном решении привести девушку уже через минуту после того, как вошёл в квартиру. Дом был пустым, но он пропах Рене насквозь, так что Джеймс представить себе не мог, как уложит эту угловатую незнакомку на их почти супружескую кровать.

«Почти супружескую кровать», — покатал он в голове странную мысль. С первой их встречи с Рене прошёл почти год, хотя около половины этого времени Джеймс потратил на то, чтобы добиться её.

— Омеги любят внимание, — так говорила его мама-омега, и Джеймс привык считать, что это в самом деле так. В конце концов, это же разумно: каждый человек любит, когда к нему относятся хорошо.