Тысяча и одна ночь

«За любовь к прекрасной хулят меня и бранят они —Ошибаются, по неведенью ошибаются!Подари сближенье влюблённому! Ведь поистине,Если вкусит он расставание, так погибнет он.Поражён слезами, влюбившись, я, и силён их ток,

И как будто кровь из-под век моих изливается.Не дивись тому, что испытывал я в любви своей,Но дивись тому, что был узнан я, когда скрылись вы.Да лишусь любви я, коль скверное я задумаю!Пусть любовь наскучит, иль будет сердце неискренно! —

И ещё слова поэта:

Опустел их стан и жилища их в долине,И повержен я, и элодей мой удалился.Я пьян вином любви моей, и пляшетВ глазах слеза под песнь вожака верблюдов.Я стремлюсь к счастью и близости, и уверен я,

Что блаженство я лишь в Будур найду счастливой.Не знаю я, на что из трех стану сетовать,Перечислю я, вот послушай, я считаю:На глаза её меченосные иль на стаи её,Что копьё несёт, иль кудрей её кольчугу.Она молвила (а я спрашивал о ней всякого,

Кого встречу я из кочевых и оседлых):«Я в душе твоей, так направь же взор в её сторонуИ найдёшь меня», – и ответил я: «Где дух мой?»

Услышав от Дахнаша эти стихи, Маймуна сказала: «Отлично, о Дахнаш, но кто из этих двух лучше?» – «Моя возлюбленная Будур лучше, чем твой возлюбленный», – ответил Дахнаш. И Маймуна воскликнула: «Ты лжёшь, проклятый! Нет, мой возлюбленный лучше, чем твоя возлюбленная!» – «Моя возлюбленная лучше», – сказал Дахнаш. И они до тех пор возражали друг другу словами, пока Маймуна не закричала на Дахнаша и не захотела броситься на него.

И Дахнаш смирился перед нею и смягчил свои речи и сказал: «Пусть не будет тяжела для тебя истина! Прекратим твои и мои речи: каждый из нас свидетельствует, что его возлюбленный лучше, и оба мы отворачиваемся от слов другого. Нам нужен кто-нибудь, кто установит между нами решение, и мы положимся на то, что он скажет». – «Я согласна на это», – сказала Маймуна.

А затем она ударила рукой об землю, и оттуда появился ифрит – кривой, горбатый и шелудивый, с глазами, прорезанными на лице вдоль, а на голове у него было семь рогов и четыре пряди волос, которые спускались до пяток. Его руки были как вилы, ноги как мачты, и у него были ногти как когти льва и копыта как у дикого осла. И когда этот ифрит появился и увидал Маймуну, он поцеловал перед ней землю, а потом встал, заложив руки за спину, и спросил: «Что тебе нужно, о госпожа, о дочь царя?» – «О Кашкаш, – сказала она, – я хочу, чтобы ты рассудил меня с этим проклятым Дахнашем».

И затем она рассказала ему всю историю, с начала до конца, и тогда ифрит Кашкаш посмотрел на лицо этого юноши и на лицо той девушки и увидел, что они спят обнявшись и каждый из них положил руку под шею другого, и они сходны по красоте и одинаковы в прелести. И марид Кашкаш посмотрел на них и подивился их красоте и прелести, и, продлив свои взгляды на юношу и девушку, обернулся к Маймуне и произнёс такие стихи: