Тысяча и одна ночь. Том XIII

Пленила ты сердце мне ланитой и взором,О страсти к тебе гласит и стих мои в проза.Ты бросишь ли страстью к тебе изнурённого?С любовью борюсь своей и в сонных я грёзах.Меня ты не оставляй безумным, поверженным,Забыл я и монастырь и жизни услады.О нежная ветвь! В любви дозволила кровь пролить

Мою! Пожалей меня и жалобам внемли».

И, услышав эти стихи, Зейн-аль-Мавасиф ответила на его стихотворение таким двустишием:

«О жаждущий близости, не льстись ты надеждою,Вопросы, о человек, ко мне прекрати свои!И душу не распаляй на то, чем владеть вовекНе будешь, – ведь к жадности близки опасения».

И Данис, услышав её стихи, вернулся в свою келью, задумчивый, не зная, как поступить в деле этой девушки, и он провёл эту ночь в наихудшем состоянии. А когда опустилась ночь, Зейн-аль-Мавасиф встала и сказала своим невольницам: «Пойдёмте! Нам не справиться с сорока человеками из монахов, когда каждый из них соблазняет меня». И невольницы ответили: «С любовью и охотой!» И затем они сели на своих коней и выехали из ворот монастыря…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот шестьдесят вторая ночь

Когда же настала восемьсот шестьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Зейн-аль-Мавасиф со своими невольницами выехала из монастыря ночью, и они ехали не переставая и вдруг увидели шедший караван.

И они вмешались в караван, и вдруг оказалось, что это караван из города Адена, где была Зейн-аль-Мавасиф, и она услышала, что люди в караване разговаривают о происшествии с Зейн-аль-Мавасиф и говорят, что кадии и свидетели умерли от любви к ней и жители города назначили других кадиев и свидетелей и выпустили мужа Зейн-аль-Мавасиф из тюрьмы. И Зейн-аль-Мавасиф, услышав эти речи, обратилась к своим невольницам и спросила свою рабыню Хубуб: «Разве ты не слышишь эти речи?» И Хубуб ответила: «Если монахи, которые веруют, что опасаться женщин – благочестиво, пленились любовью к тебе, то каково же положение кадиев, которые веруют, что нет монашества в исламе! Но будем идти на родину, пока наше дело остаётся скрытым». И они пошли, силясь идти скорее, и вот то, что было с Зейн-аль-Мавасиф и её невольницами.

Что же касается монахов, то, когда наступило утро, они пришли к Зейн-аль-Мавасиф для приветствия, но увидели, что её место пусто, и схватила их болезнь во внутренностях их. И первый монах разодрал свою одежду и начал говорить такие стихи:

«О Други, ко мне скорей придите! Поистине,Расстаться я с вами должен скоро, покинуть вас!Душа моя вся полна страданьями от любви,

А в сердце таятся вздохи страсти смертельныеПо девушке, что пришла и наш посетила край, –С ней месяц, на небеса входящий, сравняется.Ушла она и меня убитым оставила,Стрелою поверженным, что смерть принесла, разя».

А потом второй монах произнёс такие стихи:

«Ушедшие с душой моей, смягчитесь жеНад бедным вы и, сжалившись, вернитесь вновь.

Ушли они, и ушёл мой отдых с уходом их.Далеко они, но речей их сладость в ушах моих.Вдали они, и вдали их стан. О, если быОни сжалились и во сне хотя бы вернулись к нам!Они сердце взяли, уйдя, моё и всего меняВ слезах, потоком льющихся, оставили».

А потом третий монах произнёс такие стихи: