Тысяча осколков тебя (ЛП)

"Ты отправилась на полупродуманный квест мщения против Пола на совершенно неиспытанном экспериментальном устройстве", думаю я. Возможно, в его словах есть смысл.

Пол внимательно изучает мое лицо, как если бы он был живописцем, которому нужно узнать каждую тень, каждую линию. Он тихо добавляет:

— Думаю, я в любом случае поверил бы Вам.

Никто никогда в меня так не верил. Я снова чувствую, как выворачивается сердце, будто срывая с меня покровы, выставляя напоказ и каким-то образом делая меня счастливее чем когда-либо.

— Ты должен помочь мне найти Жар-птицу, которую у тебя забрал Полковник Азаренко.

— Я этого не помню. Опять же, исходя из вашего описания, я не должен помнить.

У Жар-птицы есть свойство объекта из другого измерения, не невидимость, не неосязаемость, но свойство оставаться незамеченным. Я провела пальцами по своим взъерошенным волосам.

— По нашим последним сведениям, Азаренко был в Москве. На какой он стороне, как ты думаешь?

— Он предан Царю Александру до фанатизма. Он поведет солдат от Москвы прямо на битву. Я не сомневаюсь, что он уже на линии фронта.

— Тогда мы отправимся на фронт.

— Вы должны поехать в Москву, — его глаза встречаются с моими, спокойно и уверенно. — Вы должны понимать опасность.

— Теперь ты понимаешь, что на кону стоит больше, чем моя жизнь.

— Нет, — коротко говорит он. — Для Великой Княжны Маргариты это единственный риск, единственная настоящая опасность.

Снаружи воет ветер, сотрясая оконные стекла и ветви деревьев, словно пытаясь отомстить за то, что его заперли снаружи.

Как солдат, он бы повиновался моим приказам несмотря на свои протесты. Наши отношения никогда снова не станут простыми. Его любовь ко мне означает, что он будет защищать меня, даже если я потеряю последний шанс вернуться домой.

Я начинаю:

— Как все мы знаем, Великого Князя Сергея уже заставили остановиться.

Пол неохотно кивает:

— Он был бы глупцом, чтобы поднимать восстание с такой малой поддержкой, но я думаю, что он глупец.

— Тогда мы должны по меньшей мере поискать лагерь. Мы должны узнать, что происходит, прежде чем принимать решения, что думаешь?

— Вы будете со мной спорить всю дорогу до Москвы, разве нет?

Он говорит это так, как будто собирается перекинуть меня через плечо и отнести меня туда сам, даже если я буду пинаться и кричать. О, Боже, он правда может так сделать.

— Я должна узнать, выжили ли мои, мои братья и профессор Кейн. В исправности ли Жар-птица. Если она сломана, и мы не сможем найти Полковника Азаренко, или он потерял твой кулон, тогда я буду погребена здесь навечно.

— А Великая Княжна Маргарита будет погребена внутри Вас навечно.

Это вводит меня в ступор, мысль о том, что Пол все еще думает в первую очередь о том, чтобы защитить её, даже прежде, чем меня. Но должна ли я ожидать от него другого?

Пол говорит более мягко:

— Я хочу, чтобы Вы обе были свободны.

— Значит, я — тюремная камера, — это должно было быть шуткой, в которой я сразу же раскаиваюсь, потому что это так, так неправильно. Я шепчу: — Как ты можешь не ненавидеть меня?

— Вы не моя Маргарет. И всё же — Вы это она. Вы разделяете одну общую вещь — вашу душу, и это я люблю, — улыбка Пола более грустная и прекрасная, чем я её видела когда-либо. — Я полюбил бы Вас в любой форме, в любом мире, с любым прошлым. Никогда не сомневайтесь в этом.

Я едва ли могу взглянуть на него, это словно смотреть на яркое горячее солнце, зная, что оно сожжет тебя, и понимая, что оно — источник твоей жизни.

Пол спрашивает:

— Что Вы сделаете, если случится худшее? Если мы не сможем забрать и починить Жар-Птицу?

— Я думаю, мне придется жить жизнью этой Маргарет. Вечно, — этого достаточно, чтобы у меня начался приступ морской болезни.

— Это будет так ужасно?

— Как ты можешь меня сейчас об этом спрашивать?

Его рука смыкается на моей:

— Неважно что случится, неважно что произойдет с Вами, если Вы будете здесь, я всегда буду с Вами.

Я ловлю его пальцы своими. Он подносит мою руку к губам и целует её, и мы сидим в тишине еще несколько мгновений.

Наконец, я говорю:

— Я не хочу говорить о том, что случится, если ничего не получится. Хорошо? Потому что этого не будет. Мы найдем или починим одну из Жар-птиц, не важно, что для этого потребуется. Не важно, что.

Со вздохом Пол говорит:

— Я знаю, что это значит. Это значит, что я должен отвезти Вас в лагерь царских сил, — прежде, чем я могу поблагодарить его, он добавляет: — Если будет битва или мы увидим любой признак опасности, мы повернем обратно и на этот раз никто из нас не остановится, пока мы не достигнем Москвы. Я не допущу, чтобы с Вами что-то произошло.

— Ладно, я имею в виду, да. Именно так мы и поступим.

— Утром, в таком случае.

— Утром, — таким образом ночь остается в нашем распоряжении.

Несмотря на то, что мы лежим обнаженные в постели, где мы только что занимались любовью, никто из нас не пытается прикоснуться к другому. Правда всё меняет, я пока еще не знаю, как, но меняет.

— Возможно, нам не нужно… не нужно, — говорит Пол. — Вы уже в опасности из-за меня.