Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста

В последнее время человек стал терять свои корни, по большей части зная своих предков лишь до второго колена… Беседы у огня заменились громкими по-кемонами в телевизорах, и человечество, как это ни удивительно в наш суперквантовый век, стало дичать и мельчать, как мельчает морковка, которую перестали культивировать, постепенно возвращаясь к дикому своему состоянию, в коем пребывала в незапамятные века. Современное общество охотно рвет семейные корни и узы, ему больше не нужно крепких кланов, родов, дворянских, купеческих и фермерских семей, которые могли бы эффективно противостоять невзгодам, главным из которых для человека всегда было и осталось свое собственное государство. Но государство человека перехитрило, заманило деток его мишурой да побрякушкой, растащило их родителей по разным важным рабочим местам, а бабушкам и дедушкам осталось прозябать в свои удлинившиеся годы то ли приставкой к телевизору, то ли ненужным бременем пенсионных программ… Увели злые компьютеры наших детушек… Не слушают они больше ни наших сказок, ни наших воспоминаний. А между тем рвется связь поколений, и вот уже снова начинают молодые – дикие и необузданные, тупые и наивные – наступать на те же грабли, что и их родители, и не видят ничего дальше собственного носа.

Что же мне передала моя бабушка? СТРАХ! Неизбывный страх! «И у стен есть уши!» – говорила она. «Придет милиционер и тебя заберет!» – добавляла она. В ней говорили пережитые ею погромы, фашистская Германия, сорок лет страха, что посадят за связь с заграницей…

Милая бабушка, ты была совершенно права. У стен таки есть уши, и твои опасения насчет милиционера до сих пор весьма актуальны не только в России.

Я не люблю государство вообще, даже самое мирное и добропорядочное. Наверное, я анархист по наклонностям. Хотя вряд ли, потому что мне кажется, что анархия – это утопия. Но российское государство, особенно в его новом обличье, вызывает у меня страх даже больший, чем во всех его прежних формах. Это вовсе не значит, что российским спецслужбам надо срочно с этим что-то делать. Я неврастеник и у меня проблемы со многими государствами. Меня мутит от Израиля, где я угробил десять лет своей жизни, меня воротит от Индии, где у меня разворовали бизнес, меня тошнит от Соединенных Штатов Америки… которые пока мне лично ничего не сделали плохого, кроме того, что косвенно навели в мире такой балаган, что мы все бегаем по нему, высунув язык. Я не говорю об арабских странах, некоторые из которых просто и откровенно пытались меня убить, посылая ракеты и террористов. Так что живите, милые мои кагебешники, спокойно. Я ничего не имею против вас. Я даже испытываю к вам некоторую симпатию. Четкие, организованные, спокойные, самоуверенные, спортивные мужчины в штатском. Если бы я был женщиной – я бы от вас млел. Делайте и дальше свое хмурое дело. Выполняйте свои серые функции. Я понимаю, что мои представления о том, каким государство должно быть, – несносная утопия, и посему можете занести меня в графу «идиот» и не обращать внимания.

Чем же именно Россия мне досадила, раз я плохо переношу любое государство? У меня это национально-генетическое. Космополитно-еврейское. Хорошо. Попробую сформулировать свою претензию к России. Россию я возненавидел за то, что она относится к людям, как к сору. Для нее человек – это говорящий кусок малосъедобного, а потому бросового мяса. Россия вся пронизана зоной, лагерем, матом. Она груба и нахальна, жестока и неприкаянна, пьяна и обкурена, я ее боюсь и не верю ни единому ее слову.

Если на Западе люди видят достаток какого-нибудь человека, ему, конечно, завидуют и поставят подножку при удобном случае, но все-таки завидуют больше белой, чем черной завистью, пытаясь достичь того же благосостояния. В России же народ желает спалить дом и знаки достатка, а человека издевательски, варварски и жестоко убить.

У России нет никакого сострадания и уважения к человеку. Прячась под европейским костюмом, она дика, коварна и зла.

Ну, и за что мне ее любить? Я ее боюсь и всю свою жизнь пытался уехать как можно дальше. Теперь я уже гражданин страны, находящейся на противоположной стороне земного шара, и остановил я свое бегство, пожалуй, только потому, что если продолжить дальше на запад, то начнешь уже приближаться к России, потому что Земля, как вы понимаете, оказалась довольно круглой, как это ни удивительно. Я всегда втайне верил, что она немного квадратная. А иначе обо что мы ушибаемся, когда падаем? Наверняка об углы… Но так или иначе, я в Россию ни ногой. Она в советские-то времена была страшной. А теперь, после пятнадцати лет реформ – вообще мороз по коже… Наемные убийства, похищения, боже ж ты мой… Конечно, большей частью это во мне говорит мой невроз, и убийц там, может, не больше, чем в Нью-Йорке, но об очередной расправе над олигархом я люблю читать во французской газете. Так как-то надежнее. Вы уж меня простите…