Тысячеликий герой

Как мы скоро увидим, приключение героя, как правило, следует логике представленного выше центрального блока, независимо от того, представлено ли оно нам в почти немыслимых по своей широте образах Востока, в полных энергии преданиях греков или в величественных стихах Библии: уединение от мира, причащение к некоему источнику силы и возвращение с привнесением новой энергии в некогда оставленное русло жизни. Весь Восток был благословен тем благом, что принес с собой Гаутама Будда — его удивительным учением о Добром Законе — точно так же, как Запад Декалогом Моисея. Греки объясняли появление у человека огня, первого средства к существованию всей человеческой культуры, выдающимся подвигом своего Прометея, а римляне приписывали основание своего подпирающего мир города Энею, покинувшему павшую Трою и побывавшему в ужасном потустороннем мире мертвых. Повсюду, независимо от сферы интереса (будь то область религиозного, политического или личного), акты истинного творчества представляются как смерть героя по отношению к миру; относительно того, что происходит в период небытия героя, после чего он возвращается возрожденным, возвеличенным и преисполненным созидательной силы, человечество также единодушно. Поэтому нам придется всего лишь проследить за множеством героических фигур, проходящих классические стадии универсального приключения, для того чтобы снова увидеть то, что всегда было дано в откровении. Это поможет нам осознать не только значение этих образов для современной жизни, но и единство человеческого духа в его стремлениях и превратностях, в его силе и мудрости.

На следующих страницах в форме одного собирательного приключения будут представлены сказания о целом ряде мировых судьбоносных символов каждого человека. Первая большая стадия, стадия уединения или исхода, будет представлена в пяти подглавках Главы I:

1) «Зов к странствиям», или знаки призвания героя;

2) «Отвержение зова», или безрассудное бегство от бога;

3) «Сверхъестественное покровительство», неожиданная поддержка тому, кто встал на путь предначертанного ему приключения;

4) «Преодоление первого порога»;

5) «Во чреве кита», или вступление в царство ночи.

Стадия испытаний и побед инициации будет рассмотрена в шести подглавках Главы II:

1) «Путь испытаний», или опасные лики богов;

2) «Встреча с Богиней» (Magna Mater), или блаженство вновь обретенного младенчества;

3) «Женщина как искусительница», прозрение и агония Эдипа;

4) «Примирение с отцом»;

5) «Апофеоз»;

6) «Вознаграждение в конце пути».

Возвращение и воссоединение с обществом, которое необходимо для постоянного возобновления духовной энергии мира и, с точки зрения общества, является оправданием длительного отшельничества, для самого героя может оказаться наиболее трудным испытанием. Ибо когда он, подобно Будде, преодолев все трудности, приходит к полной гармонии абсолютного просветления, появляется опасность, что блаженство этого состояния может стереть всю его память о горестях мира, весь его интерес к нему и его упованиям; или же задача разъяснения пути к просветлению людям, обремененным житейскими проблемами, может просто показаться ему слишком сложной. С другой стороны, если герой вместо того, чтобы пройти все предварительные испытания, подобно Прометею, просто устремляется к цели и овладевает (силой, хитростью или благодаря удаче) благом, предназначающимся миру, то силы, которые он вывел из равновесия, могут прийти в такое возмущение, что он будет уничтожен как извне, так и изнутри — распят, подобно Прометею, на скале своего собственного бессознательного, которое он хотел обойти безнаказанно. Или если герой благополучно и с готовностью возвращается в мир, он встречается с полным непониманием и равнодушием со стороны тех, кому он пришел помочь, и его деяния терпят крах. Обсуждение возможного исхода героической авантюры представлено в третьей из нижеследующих глав в шести подглавках:

1) «Отказ от возвращения», или отвержение мира;

2) «Волшебное бегство», или побег Прометея;

3) «Спасение извне»;

4) «Пересечение порога, ведущего в мир повседневности», или возвращение в мир повседневности;

5) «Властелин двух миров»;

6) «Свобода жить», характер и функция предельного блага[49].

Собирательный герой мономифа обладает исключительными способностями. Зачастую он бывает чтим своим сообществом, зачастую — непризнан или даже презираем. Ему или миру, в котором он живет, или им вместе недостает чего-то символического. В сказках это может быть нечто настолько незначительное, как, например, отсутствие золотого колечка, тогда как в апокалипсической картине речь идет об ущербности физической или духовной жизни всей земли и всего человечества, превратившейся или находящейся на грани превращения в руины.