У черного дуба с красной листвой

Когда я увидел комнатные растения, похожие на скошенное сено зимой, я насторожился. Мне это не понравилось. Выглядело это намного необычнее, чем когда о явлении рассказывал Магистр.

– А как поживает наш мальчик-вселенная, которого мы вам на перевоспитание пару недель назад отдали? – спросил Ник.

– А! Сэм-то, Сэм хорошо. Уже многое понимает. Правда говорит неохотно.

– А это не может быть его рук дело?

– Вы о чем, преподобный? – уточнил Магистр.

– Подбрось да выбрось, не мог он детей куда-нибудь того этого девать?

– Это вряд ли. Он у нас по-специальной программе занимается, и редко когда с обычными ребятами видится.

– На всякий случай, проверьте его и пораспрашивайте. Мы в этом не участвуем, чтобы не нервировать ребенка, – попросил я.

– Хорошо. Сделаю, преподобный.

Мы еще раз обошли школу, но ничего необычного не заметили.

Сидеть в учительской и ждать у моря погоды, не наш метод. Мы распрощались с учителями и заверили, что если что-нибудь проясниться, то сразу на колеса и к ним. Все что нам станет известно, они тут же узнают.

Магистр молча кивнул и отпустил нас с миром.

* * *

Из школы мы направились в полицейский участок. По дороге нас поймал вызов – убийство на Кленовой улице. Поскольку мы находились рядом, решили заехать.

Возле двухэтажного уютного дома нас встретил подтянутый деловитый кентавр, стерегущий оцепление. Козырнул Нику, поклонился мне и пропустил внутрь.

В доме толклось достаточно народа, чтобы сложилось впечатление общежития. Все в основном в форме кентавров и несколько гражданских из числа медэкспертов. Завидев нас, навстречу вышел старший кентавр, полный сутулый мужчина лет за сорок, плохо выбритый с красными свиными глазками, козырнул и доложил суть дела:

– Тело обнаружил молочник, такие дела. Он по утрам в этом районе постоянно молоко разносит, такие дела. Мы сразу приехали. В доме проживал Робур Жак, такие дела. Тихий мирный старикан. Никого не трогал. Ни с кем не связывался. В прошлом ученый, историк по образованию. Есть такая наука, такие дела. Теперь на пособие живет. Переехал к нам несколько лет назад. Из талантов, умел заклинать дождь, такие дела.

– Что это значит дождь заклинать? – удивился я.

– А он когда хочет, мог дождь сгустить в отдельно взятом пространстве. От него все время фермеры страдали, такие дела. Он на воле жил за городом, рядом полно фермерских хозяйств, а Робур когда в волнение впадает всегда дождь вызывал. Вот фермеры и начали жаловаться. Робуру бы себя поберечь и не волноваться по пустякам, а он когда работал все время в ажиотаж впадал. Вот это его и погубило. К нам выселили на покой.

– И часто он здесь округу заливал? – поинтересовался я.

– Так время от времени. Но обычно ему не давали. Рядом Максим живет. Он засуху устраивать любит. Вот они друг друга и гасили… по мере сил и возможностей. Зарывали так сказать любой конфликт в зародыше.

– Нам бы тело осмотреть, – потребовал Ник.

Кентавр опомнился, хлопнул себя по бокам, развернулся и направился вглубь дома.

То что мы увидели, сложно было назвать телом. И уж по крайней мере недавно убиенным. Высушенная мумия, которой на взгляд было лет под тысячу. Быть может ее похитили из исторического музея и тайно приволокли домой. Какой-то фанатичный коллекционер. Если вспомнить кто по профессии пострадавший, то мозаика сходится.

– Ты что это тут темнишь? Где убитый? – спросил сурово Красавчег.

– Как это где? Вот оно, – кивнул на мумию кентавр и нахмурился.

Он не понимал, что от него хотят.

– Ты что это нам тут втираешь? Пытаешься голову запудрить? Этому трупу уже как минимум фараоново время минуло, – наседал Ник.

– Ничего я не втираю. Это и есть Робур Жак. Он еще вчера молочнику дверь открывал и расплачивался. А сегодня вот как выглядит, неприглядно. Такие дела, это вы меня путаете, только не понимаю зачем, – возмутился кентавр.

Мы переглянулись с шерифом.

Мы пожали плечами в недоумении.

Мы присели на корточки возле тела.

Сомнений быть не могло – это мумия, чтобы там не говорили сомневающиеся. Только и не доверять кентавру, оснований не было. Если он утверждает, что это хозяин квартиры, стало быть так и есть. Скрюченный, сухой, даже уже окаменелый. Глаза точно две черные изюминки и провал рта с белыми здоровыми зубами, явно знакомыми с дантистом. Такого мне не доводилось раньше видеть.

– А почему мы решили, что этого Робура как его там убили? – спросил неожиданно Ник.

Кентавр удивился.

Кентавр на время потерял дар речи.

Кентавр захлопал глазами.

– То есть как? То есть какие дела? Не понимаю, – выдал он.

– Ну, смотрите. Следов насильственной смерти нет. Раз. Ну, высох человек, с кем не бывает. Поза не подразумевает под собой какой-то борьбы. Два. Лежит себе человек на ковре в спальне. Не дошел до кровати. Мало ли, плохо стало, споткнулся, упал, мертв, – рассуждал феерически Красавчег.

– А как же, позвольте, вся эта сухость в теле образовалась? – спросил растерянно кентавр.