У черного дуба с красной листвой

– Кончайте пререкаться, главное тут не в этом. А в том, что это поле может и вовсе не иметь хозяина. Кто-то непроизвольно вызвал его. Вероятнее всего, не имея злого умысла. А быть может у этого поля и вовсе нет автора. Быть может, наша планет сейчас проходит через какое-нибудь астральное облако, в котором каждое злое слово обретает силу, – рассуждала Карма.

– Теория это конечно хорошо. Но вот что нам делать на практике? – спросил Красавчег.

– Смириться, и позволить событиям течь своим чередом. В любом случае каждый получит по своим заслугам, – предложила Карма.

Признаться в ее словах была доля смысла. Но очень малая. Я не мог позволить любимому городу погрузиться в хаос, только потому что у него такая судьба. Пусть так. Значит, мы перепишем судьбу и всего делов.

– Пожалуй, есть у меня одна идея, – сказал я.

– Рассказывай, – потребовал Красавчег.

Но я не успел ничего сказать, как дверь в кабинет отворилась и ворвался лейтенант Лео. Вид у него был весьма встревоженный, и первое время от волнения он не мог говорить. Но когда все же овладел собой, сумел выдать из себя:

– Город в огне.

* * *

Пожары на Гороховой и Миллионной улице удалось унять только к вечеру. Осталось не выясненным, кто был причиной пожара. Но горело знатно. Всего за каких-то несколько часов выгорело с десяток домов, и наши доблестные пожарные ничего не могли с этим поделать. Они суетились вокруг пожара, заливали его водой, пеной, но все было тщетно, пока сила проклятия не ослабла, огонь полыхал вовсю.

– Вот что любопытно, – сказал Красавчег, когда мы вернулись с пожара ко мне домой.

Как приятно после тяжелого трудового дня забраться в кресло на веранде своего дома, раскурить ароматную трубку и выпить по стаканчику виски.

– Явление, которое вызывает проклятие, все время исчезает само собой. Его нельзя исправить и предотвратить. И сила этого явления зависит от самого проклятие. Сказал что-то в сердцах, то покрутит, повертит, да отпустит. Может и пары минут не пройдет. Вспомни, как ты летал. А если от всей души приложить, то может и несколько часов гореть, как сегодня.

– Так то оно так, только нам от этого ни тепло, ни холодно, – заметил я.

– Это ты конечно верно заметил, – сказал Красавчег и сделал глоток виски. – Мне вот что покоя не дает. Ведь все давно поняли, почему происходит все это на улице. Почему то на одного, то на другого обрушиваются беды. И ведь никто при этом не задумался, может стоит что-то изменить. Люди как проклинали друг друга, так и продолжают честить на чем свет стоит. Наступил кто-то кому-то на ногу в толпе и уже в след несется, да чтоб тебя. Кто возвращается с работы в плохом настроении, видит счастливого и отдохнувшего соседа и думает про себя, ах ты такой рассякой… И если раньше эти слова были просто словами, то теперь за каждым словом скрывается угроза.

– В одном ты ошибаешься, Ник, – задумчиво произнес я.

– Это в чем же? – вскинулся Красавчег.

– И раньше эти слова были не просто словами. Если мы не получали за них по башке, это не значит, что они проходили незаметно для вечности.

– Ты говоришь, как преподобный.

– Так я и есть преподобный, – усмехнулся я, допил виски и налил себе по-новой.

– Что делать будем? – спросил Красавчег.

– Завтра, я обращусь к народу. А ты устроишь усиленное патрулирование улиц. Попробуем навести порядок.

– А если не получится? – спросил Красавчег.

– У нас нет права на это «если», – отрезал я.

* * *

Ник Красавчег уехал рано утром. После бутылки виски он отказался ехать домой, окупировал мой кабинет и до рассвета сотрясал стены громогласным храпом. В этих условиях я долго не мог заснуть, к тому же в голову лезли разные мысли. Раз за разом я прокручивал в голове предстоящую речь, пытаясь найти верные слова и интонацию. В конце концов я отбросил в сторону одеяло, встал и накинул халат. Зачем себя мучать, если можно это время потратить с куда больше пользой.

Я лег спать за несколько часов до рассвета. На столе лежали исписанные мелким почерком листы бумаги, на полу валялись скомканные листы – плоды неудачных оборотов и неверных предложений.

Проснулся я к обеду от стука в дверь спальни.

– Просыпайся преподобный, а то все на свете проспишь, – раздался самодовольный голос Красавчега.

Я встал, оделся, собрал листы с речью в кожаную папку и, подхватив ее подмышку, покинул спальню.

– Ну ты заспался, – удивленно присвистнул Красавчег. – Прямо медведь в берлоге.

– Все твоими стараниями. Ты так храпел, что даже мертвый бы испугался и постарался сбежать, – проворчал я.

– Докладываю. Пока ты прохлаждался в постели, у нас произошло еще несколько пожаров и так по мелочи. Но это все не важно. Главное, что патрулирование дало результаты. Город напоминает тело больного, зараженного вирусами. Мы насчитали двенадцать очагов воспаления. В этих районах города больше всего сбывающихся проклятий, больше всего озлобленных и недовольных альтеров.

– Эти районы как-нибудь связаны друг с другом?