У Дона Великого на берегу

-Крепости ли, парень, защищают град? Люди!- Спрашиваешь: могут ли Москву взять и пограбить? Могут! Да не должны. Мы с тобой на то поставлены. Глянь-ка, какие тыщи народу привалили! И сколь среди них тех, кто отроду не держал в руках копья. Разумеют ли, что многим суждено сложить свои кости в грядущем сражении? Вполне! А идут.

Дивилась Москва и самые древние её жители, столетние старики, могучему людскому наплыву. Впервой случалось такое. И рождало надежду: может, и впрямь, одолима жестокосердная, алчная и хищная Орда? Может, побивши на реке Воже мурзу Бегича, удастся остановить и самого Мамая, грозного золотоордынского правителя?

Глава 7. НЕ ЖДАТЬ!

 Великокняжеский двор полон пешими и конными людьми. На свежих конях гонцы спешно скачут со двора. На взмыленных — возвращаются.

Торопит бояр и воевод великий князь московский Дмитрий Иванович. На совете, который собирал часто, молвил: Три меча, три топора занесены над нашими землями и жизнями. Один — Мамаев. Другой — Ягайлы, великого князя литовского. Третий — горько сказать — Олега Рязанского, в ком течёт русская кровь. Каждый из тех мечей опасен. Тяжко давались битвы с литовскими князьями. Трудно — с Олегом. Про Орду что толковать. Ежели три разом обрушатся—пропадём. Потому наша возможная победа в быстроте и внезапности. Не ждать, лёжа на печи, когда враги соединят силы и двинутся на Русь. Опередить их. Сыскать место, удобнее для боя. Первыми ударить по самому главному и опасному врагу — Мамаю с его Ордой. Его разобьём— другие, глядишь, призадумаются.

— А может, прежде по тем, что слабее Мамая? По Ягайле да Олегу? — предложил кто-то.

— Нет,— решительно тряхнул головой великий князь,— и у них воины крепкие. Токмо растеряем свои силы. Надобно бить прежде Мамая с его полчищами. И одного! Покуда не .подоспели Ягайло с Олегом!

Так и решили тогда.

Ныне шли последние сборы.

Ещё прежде великий князь разослал по Русским землям гонцов с грамотами. Просил быть готовыми на войну против царя Мамая с его войском, соединиться на Коломне в Успеньев пост.

Бориска ждал с волнением, когда приспеет срок отправляться к Найдёну-броннику.

Время, впрочем, использовал с толком. Вася Тупик с иными небывальцами учил его бою. От сабли и копья обороняться, от топора. А также как самому биться--нападать, чтобы сразить врага. Бориска заработал шишек и синяков довольно. Однако и сам зазевавшегося учителя порадовал тупым концом копья, спасибо, не в глаз в лоб.

Назначенным днём рано утром Бориска потащил Васю Тупика к Найдёну-броннику. Встретили их как гостей. Найдёнова жена, румяная, толстая и весёлая, низко поклонилась:

— Пожалуйста, откушать прежде!

Найден усмехнулся:

— Погоди, Наталья. Ему кусок поперёк горла станет, коли не потешится доспехами.

Зашелестела, позвякивая в руках бронника, кольчужная рубаха.

— Примеряй, парень!

Опытен был глаз у Найдена. Ладно обняла Бориску сладкой тяжестью кольчуга.

— Новую за два дня разве скуёшь? Переделал старую. Со шлемом тоже повозился. Меряй! И шлем пришёлся в самую пору.

— Ну,— сказал Найден,— теперь берегись, Мамай! Худо тебе придётся!

Засмеялись все. И Бориска тоже. И Марфушка.

— Благодари мастера! — велел Вася Тупик.

 — Я при чём? — возразил Найден.— Её вон!— указал на дочь.

 Растерялся Бориска. Что говорить мастеру — понятно. А тут?

 Да ладно! — махнула рукой Марфушка. И отвернулась. За столом побыли самую малость, более для порядка.

Перед уходом заговорил Вася Тупик о цене доспехов.

Найден ответил:

— Подарком будет — на счастье!

Бориске страсть как хотелось перемолвиться словом с румяной черноглазой Марфушкой. Бочком, будто шлем разглядывал, придвинулся поближе. И она к Бориске шагнула. Будто и ей шлем поглядеть любопытно. Прошептала тихонечко Марфушка: — Ворочайся живым. Буду ждать!

Ткнулась неловко губами в Борискину щёку, поцеловала. И стрекача — в избу.

Обратно шёл Бориска — под собой не чуял ног. Чего Вася Тупик говорил —не слышал. Думал: «Обязательно вернусь, Марфушка! Дай только побьём злодеев ордынцев!»

В тот же день Бориске выпало удивительное и памятное знакомство.

Расстался с Васей Тупиком, у коего были свои важные дела, и направился к родному дому, где случался теперь редким гостем. Ел, пил с людьми Родиона Ржевского. С ними ночевал. Борискиному пути должно было лежать в стороне от великокняжеского подворья, однако хотелось Бориске покрасоваться перед товарищами и дружками в воинском облачении. Оттого, сделавши изрядный крюк, оказался прежде подле хором великого князя.

Шествовал чинно и с достоинством. Кольчужная рубаха шелестит-позвякивает. Остроконечный шлем голову тяжелит. Сверстники на Бориску пялятся с завистью. Провожают жадными глазами. Написано в тех глазах: везёт людям! Взрослые и те посматривают с любопытством и уважением: зря, дескать, мальца так не оденут. Должно, заслужил!

Кабы одни дружки-приятели были у Бориски на великокняжеском подворье.