У каждого свой путь в Харад

Свита Эльяди Энера сопроводила Саммара и его спутников до южной границы Рымана.

– Ты думаешь, Годэлиск еще там? – время от времени спрашивала Дарина. – Все-таки больше месяца прошло, а мы обещали через пару недель возвратиться.

– Слушай, он не самый близкий твой друг, но ты можешь прекратить? – в какой-то момент не выдержал обычно молчаливый Гыд. – Если тебе так не терпится в Харад, думаю, Саммар не будет возражать – как выйдем на большак, так и разворачивай к горам!

– Давайте вы за Саммара не будете ничего решать, – сказал Саммар. – Никто никуда ничего не развернет. Это понятно?

Оба спорщика рявкнули:

– Да!

– И спрашивать об одном и том же никто не будет. Это тоже понятно?

Шелест улыбнулся, покосившись на Рину. Его улыбка была скрыта темной тенью на лице и не была видна никому. Иначе, скорее всего, девушка заставила бы монаха отвечать за ее появление. Дарина ехала, надувшись от обиды и сжав губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не дать воли злым словам.

По ее мнению, эта поездка была лишена всякого смысла. Лишний крюк, пустое метание между княжествами.

И все это в преддверии войны, которой еще не видел свет.

Вот нечем больше заняться, кроме как терять время!

Кроме того, Потлов в позднюю осень был действительно невыносим. Особенно неприветлив к путешественникам. Размокшие от нескончаемой череды дождей дороги, тоскливо тянущиеся в бесконечные дали унылые пустые поля, ветер, пронизывающий до костей. В одночасье на ясное небо могли набежать тучи, и оттуда мог зарядить проливной дождь вперемешку со снегом.

Но именно эти явные знаки, которые говорили Дарине, что в избушку берегини возвращаться не стоит, Саммару говорили об обратном. Он думал, что именно промозглость потловского края удержит эльфа в доме Оденсе до их возвращения.

Юного на вид эльфа и харадца, перешагнувшего пятидесятилетний рубеж, связывали десятилетия дружбы, закаленной в битвах и дворцовых интригах. Целая жизнь, по сути. Саммар не мог оставить его и не вернуться. Потому что знал, что Годэлиск по отношению к нему повел бы себя точно так же.

Жизнь научила его ценить тех, кто способен на верность. Ценить больше, чем деньги, присягу или собственную безопасность.

– Мы оставили ему лошадь и деньги. Он знал, что мы поедем в Харад. Так зачем тогда тащиться на болота? – снова начинала Дарина, устраиваясь на ночлег во время очередного привала. – Он наверняка уже давно сидит где-нибудь в придорожной корчме в Предгорье или вообще окопался в Рейге и строчит мемуары.

– А если нет? – начинал спорить Гыд. – Ты бы хотела, чтобы тебя вот так бросили на болотах и забыли?

– С таким жеребцом, как у него, и деньгами? Конечно, я была бы обеими руками «за». Отдохнула хотя бы немного от ваших физиономий.

– То есть вот так? С удовольствием, оказывается? И тебе доставило бы удовольствие валяться с развороченной грудью в доме у бабы, которой мышиный помет с полки счищать и то приятней, чем лечить тебя? – ехидничал Гыд.

– О-о-о! – закатывала к небу глаза Рина. – Я тебя умоляю! Хуже от этого твоему распрекрасному эльфу не сделалось!

Саммар засмеялся, поглаживая бороду. Он подмигнул Шелесту и, вроде бы обращаясь к Гыду, отпустил в адрес Дарины очередную шпильку:

– Гыд, ругаетесь вы так жарко – ну чисто молодожены! Может, пора поженить уже?

– Вот еще, – фыркнула Рина, – размечтались. Я уже дважды замужем была, и мне там, откровенно говоря, совершенно не понравилось. Дайте женщине пожить спокойно.

– Да я рылом не вышел, – сверкнул белоснежными зубами Гыд. – Где уж мне! Дарина у нас – особа, от которой давеча сам его светлость Энер глаз не отводил.

– Его высочество, – машинально поправил Шелест.

– Да хоть как! Если б он на нее не пялился, думаю, телепались бы мы от самого Латфора верхом, никто бы нас сюда переместить и не подумал.

– Ой, Гыд, если тебя кто послушает, разве скажет, что ты умный? – Рина закатила глаза к небу. – Ну при чем тут это? Во-первых, на кого принцу пялиться-то в лагере было? Там из всего женского многообразия только моя одна-разъединственная персона и была представлена! На тебя он должен был любоваться, что ли? Во-вторых…

– А ты никак ревнуешь? – Саммар перебил ее, подмигивая Гыду.

Девушка перевела взгляд с одного улыбающегося во весь рот харадца на другого и вдруг неожиданно устало произнесла:

– Да ну вас, пустобрехи. Меня ревновать дело пустое. Тот, кому я нужна, мне безразличен, а кто нужен мне – тому я, как мертвому припарка… И потом, принц?.. Ну представь только – принц и я. Смешно же!

Саммар не стал говорить, что он в курсе ее тщательно скрываемых отношений с Ольмом, а он, как ни крути, как раз принц.

Дарина тем временем продолжала:

– Так что хочешь – ревнуй, хочешь – нет, а картину мира в моем случае не подправишь… И переправиться нам помогли не из-за меня совсем.

– Ага, из-за меня, наверное, – не унимался Гыд, не способный уследить за ее столь быстро меняющимся настроением и вовремя замолчать.

– Из-за Шелеста, конечно, – буркнула в ответ девушка. – Ты серьезно, что ли, этого не понял?