У нас всегда будет Париж

Тапер выкладывался на совесть: теперь звучала «Наша старая компания». Все подпевали, кто-то даже пустился в пляс, а город, как редкий бриллиант, сверкал среди бескрайней тьмы. Марс был безлюден, в черном небе светили звезды, ветер бесновался, над горизонтом поднимались луны, моря и старые города превратились в пыль. Но в парикмахерской весело крутился красно-белый цилиндр, а церковь смотрела на улицу витражами цвета кока-колы, лимонада и ежевичного вина.

Через полчаса, когда пианино наигрывало «Спешу к милой Лу», командир, психолог, а с ними некто третий вошли в аптекарский магазин и сели за столик.

– Три стакана газировки с ананасным сиропом, – заказал командир.

В ожидании они полистали журналы, поерзали на стульях, и наконец молоденькая буфетчица подала им бесподобную ананасную шипучку.

Они дружно потянулись за соломинками.

Обратный ход

– Все!

– И я!

Откинувшись на подушки, они уставились в потолок. Прошло немало времени, прежде чем им удалось отдышаться.

– Это было изумительно, – сказала она.

– Изумительно, – повторил он.

Наступила еще одна пауза; созерцание потолка продолжалось.

В конце концов она произнесла:

– Было изумительно, только…

– Что значит «только»? – не понял он.

– Было изумительно, – повторила она. – Только теперь все пошло прахом.

– Что пошло прахом?

– Наша дружба, – сказала она. – Ей цены не было, а теперь мы ее потеряли.

– Я так не считаю, – возразил он.

Она с особым вниманием изучала потолок.

– Да, – выговорила она, – это был дар свыше. Самый настоящий. Сколько мы дружили, год? Вот идиоты. Что мы натворили?

– Мы не идиоты, – сказал он.

– Я говорю то, что думаю. В минуты слабости.

– Нет, в минуты страсти, – сказал он.

– Называй как хочешь, – продолжала она, – но мы все испортили. Когда это началось? Год назад, верно? У нас были великолепные, чисто приятельские, дружеские отношения. Вместе ходили в библиотеку, играли в теннис, пили пиво, а не шампанское, и какой-то мимолетный час все это перечеркнул.

– Тебе меня не убедить, – сказал он.

– А ты задумайся, – сказала она. – Оглянись на этот час и на прошедший год. Настройся на мою волну.

Он смотрел в потолок, силясь увидеть ее волну.

Через некоторое время у него вырвался вздох.

Тогда она спросила:

– Хочешь сказать «да, я согласен»?

Он кивнул; она этого не увидела, но почувствовала.

Лежа каждый на своей подушке, они долго смотрели в потолок.

– Как бы нам вернуть все назад? – спросила она. – Надо же, какая глупость. Будто мы с тобой не знали, как это бывает у других. Прекрасно видели, как близость убивает дружбу, но нас это не остановило. Какие будут мысли? Что нам теперь делать?

– Выбраться из постели, – сказал он, – и по-быстрому приготовить завтрак.

– Это не выход, – ответила она. – Полежим тихо – может, что-нибудь придумаем.

– Я от голода извелся, – запротестовал он.

– А я, можно подумать, не извелась! Я еще больше извелась. В ожидании ответа.

– И что ты предлагаешь? А это что за звуки?

– Кажется, я заплакала. Какая нелепая потеря. Да, я плачу.

Прошло еще немало времени; он зашевелился.

– У меня созрела безумная мысль, – сказал он.

– Какая?

– Если мы и дальше будем лежать на подушках, пялиться в потолок, сравнивать последний час, последнюю неделю и последний год, рассуждать, как мы дошли до такого состояния, – ответ, вполне возможно, найдется сам собой.

– Каким образом?

– Надо придать интиму обратный ход.

– Это как?

– Очень просто. Интимные разговоры обычно ведутся поздно вечером, а порой и за полночь. Между мужем и женой, между влюбленными. А в нашем случае нужно пройти обратный путь. Если мы оглянемся на десять часов вчерашнего вечера, потом на шесть, потом на двенадцать дня – может, и сотрем все, что натворили. Включим обратный ход – и все.

Она выдавила слабый смешок.

– Что ж, давай попробуем, – сказала она. – Что для этого нужно сделать?

– Лечь на спину, голову – на подушку, расслабиться и, глядя в потолок, начать беседу.

– С чего начнем?

– Закрой глаза и говори, что на ум придет.

– Только не про эту ночь, – сказала она. – Если мы на ней зациклимся, то увязнем еще больше.

– Не касайся последнего часа, – предложил он, – в крайнем случае, его можно вскользь упомянуть, а потом перейти к началу вечера.

Закрыв глаза и вытянув руки вдоль туловища, она сжала кулаки.

– По-моему, виной всему эти свечи, – произнесла она.

– Какие еще свечи?

– Напрасно я их купила. Напрасно зажгла. У нас с тобой впервые был ужин при свечах. А вдобавок шампанское вместо пива – это большая ошибка.

– Ужин при свечах, – повторил он. – Шампанское. Да, в самом деле.

– Время было позднее. Обычно ты так долго не засиживался. Мы расставались, а с утра пораньше шли на корт или в библиотеку. Но ты задержался дольше обычного, и мы открыли вторую бутылку шампанского.

– Больше никаких вторых бутылок, – сказал он.

– Свечи – в помойку, – продолжила она. – Но скажи, пожалуйста, каков был прошедший год?

– Супер, – ответил он. – У меня никогда не было такого приятного общества, такой теплой компании.

– У меня тоже, – сказала она. – Кстати, где мы познакомились?