У озера на рассвете

У него не было никакого желания затевать драку из-за какой-то деревенской потаскухи. Антон чувствовал себя опустошенным и отчего-то преданным, будто это ему только что изменила жена, а не этому идиоту Вадиму, который, судя по всему, с радостью проглотит любую ложь, скормленную ему Варей.

Глава 6. И снова здравствуй

Полтора месяца спустя.

Буров закатал рукава черной рубашки, заправленной в такие же черные брюки, поправил часы на запястье, еще раз взглянул на себя в огромное зеркало во всю стену, висящее в прихожей первого этажа, и довольно хмыкнул. Как всегда, безупречно. Не слишком строго, но достаточно представительно и изыскано, чтобы произвести нужное впечатление.

Сегодня было первое сентября, и ему предстояло отвести Нику в новую частную школу. Из предыдущих пяти ее отчислили за неподобающее поведение. Дочь Бурова довела всех настолько, что даже деньги и связи не помогли в урегулировании конфликтов с руководством учебных заведений.

В свои тринадцать с небольшим Ника уже не раз попадала в полицию за распитие спиртных напитков, воровство, драки, не говоря уже о мелочах вроде курения и съемке неподобающих роликов на фоне религиозных объектов и памятников участникам Великой Отечественной войны. Буров едва ли не наизусть знал личные номера всех пднщиков в городе и бывал в детской комнате полиции чуть ли не чаще, чем на рабочих встречах. Будь на месте Антона кто-нибудь другой, Нику уже давно поставили бы на учет. Но как бы Буров ни злился на дочь, сколько бы обидных, едких слов они ни наговорили друг другу за все эти годы, он просто не мог не защищать ее. В глубине души мужчина надеялся, что однажды Ника оттает, все поймет и простит его, но пока ему оставалось лишь смириться с нескончаемыми скандалами, которые девочка закатывала практически каждый день, и исполнять роль «монстра», как она его называла, наказывая взбалмошного подростка за сумасбродные выходки домашним арестом, лишением гаджетов и денег на ежедневные расходы. После каждой такой выволочки Ника затихала на пару месяцев, но потом все начиналось сначала.

Сегодня Вероника, похоже, решила в очередной раз вытрепать Бурову нервы, потому что до сих пор не спустилась со второго этажа, где располагалась ее комната, хотя они должны были выйти из дома десять минут назад. Антон бросил суровый взгляд на домработницу, все это время стоящую рядом с ним.

– Антон Павлович, клянусь, я ее разбудила и убедилась, что она встала и отправилась в душ, – пролепетала Нина Ивановна, приземистая, полноватая женщина пятидесяти лет со светло-русыми волосами, заплетенными в косу, перекинутую через плечо.

– Ника! – рявкнул Буров, подходя к лестнице, ведущей на второй этаж. – Мы опаздываем! Спускайся немедленно! Не вынуждай меня подниматься!

– Да иду я, иду, – раздалось из глубины коридора. – Хватит орать.

Вероника показалась на лестнице в… пижаме. Пижаме, мать вашу! Антон заскрежетал зубами, глядя на заспанную дочь с растрепавшимися в беспорядке пшеничными волосами – такими же, как у ее матери. Девочка с вызовом смотрела на отца глазами теплого медового оттенка, в которых не было ни капли раскаяния или беспокойства по поводу того, что они могут опоздать в первый же день в новой школе.

Буров мысленно сосчитал до десяти, а потом произнес как можно спокойнее:

– Полагаю, школьная форма первого сентября была бы куда уместней, но и в этой пижаме с пингвинами ты выглядишь очаровательно. Бери рюкзак и поехали.

– Что, прости? – Глаза Ники округлились от удивления, и она сложила руки на груди, надменно вздернув подбородок. – Никуда я в таком виде не поеду. Подожди, пока я переоденусь.

Девочка нахально ухмыльнулась и собиралась уйти, но голос отца, в котором послышались металлические нотки, заставил ее остановиться.

– Бери. Рюкзак. И. Поехали. Живо.

Ника может и была во всех отношениях несносной, но как бы ни ненавидела Антона и ни старалась его доконать, всегда четко улавливала, когда перегнула палку и нарвалась на настоящие неприятности. Отец многое спускал ей с рук из-за чувства вины за смерть мамы, но бесхребетным никогда не был. В последний раз, когда Вероника решила испытать на прочность его нервы, он договорился со своим знакомым, который был директором дома престарелых, и целых три месяца Нике пришлось ухаживать за стариками после школы. Она еще долго будет помнить, как выносила и мыла утки и драила туалеты. Это впервые заставило ее всерьез задуматься о том, что терпение Антона не безгранично.

– Но, пап, – запоздало одумалась девочка. – Я ж не могу и правда явиться в школу в пижаме, там строгий дресс-код. Меня засмеют одноклассники. Я мигом переоденусь. Дай мне всего пять минут.

Мысленно Вероника прокляла себя за то, что решила в очередной раз насолить отцу именно сегодня. Очевидно, кто-то уже успел изрядно подпортить ему настроение с утра пораньше. Если он не уступит, то она станет посмешищем всей школы.