У принцессы век недолог

Мне тоже было любопытно, почему они тут находятся. Ибо, в отличие от четы Такова-Селяви и дю Шора, оснований для их участия в заговоре вроде бы не было.

Однако не все присутствующие так считали.

– Как вы знаете, прекрасный сэр, мой брат был связан с братом нынешнего монарха узами, которые крепче пошлого брака. Король умер, мой брат умер, а я – его единственный наследник. Кто усомнится в моем праве на престол?

– Боюсь, что очень многие, граф. В ваших словах есть некая логика, но она противоречит положениям международного права.

– И тем не менее у меня множество сторонников. Продвинутая молодежь Моветона на моей стороне!

– Пусть так. И что из этого?

– Это же очевидно, милорд, – заговорила герцогиня, хранившая долгое молчание. – Кельтика желает вернуть себе материковые владения. Но, дабы сохранить спокойствие на этих территориях, его величеству Биллиарду понадобится наместник из подданных Шерамура. Чем граф не кандидат? Он безупречного происхождения, и у него действительно много сторонников. В случае успеха переговоров граф Куткомбьен поставит их на службу королю Биллиарду.

Тремор весьма неаристократично хмыкнул, обдумывая ее слова. Затем спросил:

– А что может предложить королю Биллиарду мадемуазель Монбижу?

– Ни одна женщина не может предложить больше того, что у нее есть, – двусмысленно отвечала бывшая фрейлина. – В свое время я была гнуснейшим образом обманута тем, кто ныне носит корону Шерамура. Мезанфан обещал сделать меня королевой, но не сдержал слова. Как видите, мои притязания более весомы, чем умопостроения графа. Но я не стану претендовать на власть. В Шерамуре женщины не правят, официально, по крайней мере, и не мне ломать вековые устои. Однако я сумела не только сохранить, но и преумножить свое состояние. И обязуюсь отдать его тому из ставленников иностранных монархов, кто сумеет захватить коварного Мезанфана и передаст его в мои руки.

– Интересное предложение. Будьте покойны, сударыня – я доведу его до сведения моего государя. Так же, как предложение графа Куткомбьена.

– А теперь, когда мы обозначили наши основные задачи, – провозгласил Такова-Селяви, – давайте вернемся к более насущным проблемам. Магические козни, направленные на устранение самых видных людей провинции и возможное присутствие в наших краях шпиона Сомелье – вот что меня тревожит. Хотя я не исключаю, что это две стороны одной проблемы.

– А почему вы предполагаете, будто Сомелье подослал к вам шпиона?

– Потому что Сомелье – тиран, лицемер, выскочка, но не дурак. На его месте, милорд, я бы сделал то же самое.

– Но мы, кажется, пришли к выводу, что шпион – это Равиоли, – заметила Монбижу.

– Я вызову его на дуэль, и он более не будет опасен!

Фальцет Куткомбьена сменился голосом герцогини.

– Граф, я не подвергаю сомнению ваше мастерство во владении оружием. Но лучше, чтоб гибель чужестранного дворянина не связывали с вашим именем. Равно как с именами всех, здесь присутствующих. Гораздо удобнее, если Равиоли падет на дуэли с мсье Камамбером. Тот – известный бретер, и лишняя жертва на его счету не вызовет подозрений.

– Но как вы устроите эту дуэль, оставшись в стороне?

– О, не беспокойтесь. Несколько слов маркизе де Каданс – она у меня в долгу – и она окажет шевалье Камамберу определенные знаки внимания. А Равиоли явно увлечен маркизой. Вот вам и повод.

– Я всегда говорил – ни один государственный ум не сравнится в изворотливости с женским, – произнес Такова-Селяви и, судя по последовавшему звуку, поцеловал руку супруги.

– А как же магия и ее разоблачение? – спросил дю Шор.

– Если со смертью Равиоли магические атаки прекратятся, значит, за ним стоит Сомелье.

– А если нет?

– Тогда придется поискать другие кандидатуры. Например, Фердикрюгера. Случайно ли так называемое «чудо» произошло той ночью, когда банкир должен был покинуть сей мир?

В дверь негромко постучали. Кто-то вошел и заговорил, сильно понизив голос. Слов я не разобрала, но, судя по всему, это должен был оказаться ап Грейд.

– Прошу прощения, дамы и господа, – вновь заговорил Такова-Селяви. – Нам сообщают, что бал близится к завершению, и, если мы не появимся, это может вызвать подозрения. Расходимся по одному...

«...встречаемся в условленном месте», – чуть было не закончила я фразу за него. Этими словами Финалгон обычно завершал практические занятия.

С чего это я вдруг Финалгона вспомнила?

Пока заговорщики покидали помещение, я размышляла о своих дальнейших действиях. Разумеется, я могла бы уйти как пришла – через трубу. Но предпочла бы спуститься вниз, когда они уйдут, осмотреть оставленную комнату, а потом убраться через окно. Услышала я достаточно, чтобы счесть задание отца Батискафа выполненным. Но у нас по-прежнему не было вещественных доказательств. Вероятность того, что я найду их здесь, была ничтожно мала, но я решила рискнуть и, удостоверившись, что в зале никого не осталось, вылезла из камина, подобно Бабе-с-Мороза, которая, как верят в моих родных краях, приносит детям подарки на Новый год. А затем я собиралась вылезти в окно.