У прокурора век недолог

— Во сколько ты звонила?

— Минут пять восьмого… А потом вы приехали.

Я… я так перепугалась, думала, ты его… поссорились и… Алка, хуже, чем я сама себя наказала, меня уже никто не накажет Хочешь, сообщу в милицию. Я собиралась, честно… Хочешь, позвоню сейчас?

— Не хочу, — помолчав, ответила я. — Держи язык за зубами. — Я тяжело поднялась и направилась к двери.

— Подожди… поговори со мной.

— Извини, мне домой надо.

— Алка…

— Извини, — повторила я. — Все нормально. Я позвоню. Попозже. — И торопливо вышла из квартиры.

Ольга хотела шантажировать Акимова. Глупость невероятная, но таковы были ее намерения. Вот новость, так новость… Оставим в стороне мораль, сейчас не до этого. Ольга поступила по-свински, но она его не убивала. Я знаю, как у Акимова оказались ключи, я знаю, кто написал записку, но это не дает ответа на главный вопрос: кто его убил? Считать убийство заказным теперь вовсе глупо. Предположим, за Акимовым следили, но ведь киллер не мог знать, что в квартире Акимов будет один. И почему Валера открыл дверь незнакомому человеку, находясь в чужой квартире? Чем больше я об этом думаю, тем невероятнее мне кажется его поступок. А почему, собственно, он должен был кого-то бояться? Меня в этом доме не знают, и мужчина в моей квартире никого не удивит, а на физиономии Акимова не написано, что он первый заместитель прокурора области, к тому же женат. Скорее он не открыл бы как раз человеку, которого знает, например, жене. Она могла позвонить и спрятаться, а когда он открыл дверь, ворвалась квартиру… Если все так просто, почему ее до сих пор не арестовали?

Я вернулась домой, Олег уже закончил работу и вскоре уехал. Неприкаянно прослонявшись по квартире часа полтора, я заставила себя заняться делом и для начала повесила шторы. Выпила кофе. Взглянула на часы, извлекла справочник и принялась названивать в почтовые отделения, каждый раз говоря одно и тоже: “Телегину Лену позовите, пожалуйста”. Фамилию соседки я узнала, когда милиционеры составляли протокол. “Вы куда звоните?” — четырежды ответили мне. На пятый раз мне повезло.

— Кто ее спрашивает? — уточнил женский голос, в котором слышалась растерянность.

— Подруга.

— Знаете, с Леной случилось несчастье. Вы позвоните ее тетке.

Я поблагодарила, выписала адрес, по которому находится данное почтовое отделение, и пошла за своей машиной.

На почте было довольно многолюдно, возле четырех окошек собралась очередь. В такой суматохе отвечать на мои вопросы никто не будет. Слева я заметила дверь с табличкой “Служба доставки”, толкнула ее и осторожно заглянула в помещение: письменные столы и ни души. Я позвала громко:

— Извините, есть кто-нибудь? — Из-за ширмы в углу показалась девушка, я сразу же ее узнала, это она разыскивала Лену. — Здравствуйте, — обрадовалась я.

— Здравствуйте, — неохотно откликнулась девушка. — По всем вопросам завтра, с восьми утра. Сегодня уже закрыто.

— Вы меня не помните? — улыбнулась я.

— Нет, — вроде бы удивилась девушка.

— Вы к Лене приходили, Телегиной. Я ее соседка.

— А… Значит, вы про Ленку слышали? Вены перерезала… вот дура.

— Я, собственно, из-за этого и приехала.

— Из-за этого? — Девушка выглядела растерянной, а я торопливо заговорила:

— Если ваш рабочий день закончился, я могу вас подвезти на машине, заодно и поговорим.

— Ладно, — кивнула она. — Сейчас оденусь. Вас как зовут-то?

— Алла.

— А меня Вика. Я сейчас… минут пять.

Я кивнула и вышла из комнаты, решив дожидаться ее на улице. Вика появилась через десять минут.

— Ваша машина? — спросила она, ткнув пальцем в “Жигули”. — А у моих предков “Запорожец”. Кошмар. Лучше пешком ходить. Вы меня правда отвезете? Я в Березках живу, у самого элеватора. Добираться с пересадками, такая морока.

— Конечно, отвезу, — улыбнулась я. Мы устроились в машине, Вика закурила, а я спросила немного заискивающе:

— Вы не очень торопитесь?

— Куда торопиться-то… Парня у меня нет. Дома мать с отцом, ругаются, наверное… телик надоел…

— Я с вами хотела поговорить о Лене.

— Зачем? — удивилась она.

— Я журналист, а здесь такая история…

— Ленка чокнутая была. Не скажешь, что совсем дура, но и на умную не похожа. Ущербная, одним словом. И врушка. Верить ей совершенно нельзя. Такое нагородит… У нас сегодня из милиции были, всех расспрашивали, Константиновна, заведующая наша, то сказала: чуяло мое сердце, этим и кончится. Она, Ленка то есть, один раз газеты потеряла. Как умудрилась, загадка, хотя она всегда на ходу спала. Ну вот, потеряла газеты, бежит на почту и орет как чумовая: делайте со мной, что хотите. Константиновна ей: как же так, Лена, внимательнее надо быть. А она в ответ: я утоплюсь. Ну не дура ли? Из-за газет топиться. Газеты нашлись, на скамейке лежали, бабка какая-то принесла, свистнули-то всего пару штук. А Ленка валерьянку глотала, губы белые, и все бормочет: я утоплюсь. Говорю, чокнутая…

— Она здесь с кем-нибудь дружила?

— Нет. У нас все пожилые. Из молодежи только я да Ленка, но разговаривать с ней невозможно, у нее крыша ехала, заведет какую-нибудь бодягу… особенно когда в свою церковь записалась.

— В какую церковь? — насторожилась я.