У прокурора век недолог

— Вот так. Мы проверили ее алиби. Уже после самоубийства дочери мать призналась, что в тот вечер Акимова уехала от нее не в семь, а в половине шестого. Так что вполне могла… Она позвонила матери и уговорила ее и соседку сказать не правду. Мать сейчас в больнице… Конечно, такой удар. Теперь осталось узнать вот что: как Акимов оказался в вашей квартире и с какой целью?

— Я… я понятия не имею…

— Конечно, — вздохнул он. — Об этом вы уже говорили. Что ж, возможно, это навсегда останется тайной. — Он кашлянул и, глядя куда-то в стол, спросил ласково:

— Прошлой осенью вы, кажется, отдыхали в Геленджике? По странному совпадению, Акимов тоже там отдыхал в это же время… Впрочем, вы ведь могли и не встретиться. Верно?

— Послушайте, — чуть ли не со стоном начала я, — здесь что-то не так. Говорю, за Акимовой следили… И моя соседка, Лена, она перерезала себе вены, я знаю, на ноже обнаружили не только ее кровь.

— Да? — Брови его взметнулись вверх в притворном удивлении. — Откуда такие сведения?

— Неважно.

— Вот это как раз важно, — голос его зазвучал сурово, но лишь на мгновение. — Послушайте, не морочьте мне голову. Да, девушка перерезала вены, а кровь на ноже не только ее, все это требует детальной проработки. А что, если ваша соседка была свидетелем убийства или обнаружила убитого раньше вас. Ее характеризуют как психически неуравновешенного человека, она могла взять нож, захлопнуть вашу дверь, а потом с перепугу вскрыть вены.

— А по времени такое возможно? — чувствуя, что начинаю злиться, спросила я.

— Алла Сергеевна, у меня такое впечатление, что вы слишком хорошо осведомлены о малейших деталях убийства. — Замечание было высказано весьма язвительным тоном, и я прикусила язык. Некоторое время мы молчали, я уже собралась уходить, и тут Кирилл сказал:

— Расскажи о том, что произошло сегодня.

Я вздохнула, делать этого мне не хотелось, но, встретившись взглядом с Кириллом, я послушно начала рассказ, с каждым мгновением все больше убеждаясь, как по-дурацки выглядит утреннее происшествие. Лицо следователя приобрело изумленное выражение.

— Вы хотите сказать, кто-то влез к вам в квартиру и переставил все эти вещи? — спросил он, когда я закончила.

— Да, — кивнула я.

— Зачем? — нахмурился он. На этот вопрос я не могла ответить и почувствовала себя дурой.

— Извините, — сказала я, вскакивая с места, и бросилась вон из кабинета.

Кирилл ненадолго задержался. Я металась по длинному коридору между стен, выкрашенных мрачной серой краской, ожидая его. Кирилл вышел и почти бегом направился ко мне.

— Этот тип ни черта не понял, — сказал он виновато.

— По-моему, он принял меня за сумасшедшую.

— Глупости. Просто он считает — с самоубийством Акимовой все ясно, и не хочет тратить время на то, что, по его мнению, гроша ломаного не стоит.

— Кирилл, я не верю в это самоубийство. Раиса Андреевна купила новое платье, она стояла возле окна и улыбалась.

— Мы даже представить не можем, что творилось в душе этой женщины, — схватив меня за руку, сказал он. — Да, она купила платье. Ну и что? Возможно, она хотела умереть именно в новом платье… — И добавил поспешно:

— Может, тебе действительно стоит уехать? Я имею в виду…

— Ты имеешь в виду, что у меня не все дома?

— Вот так раз, — всплеснув руками, зло сказал Кирилл. — Я пытаюсь помочь. Ты слышала, что сказал этот тип? Они знают, что вы с Акимовым были любовниками. — В этом месте Кирилл перешел на шепот и потащил меня к двери. Вновь он заговорил, только когда мы удалились на приличное расстояние от милиции. — Оставь это дело, оставь для своего же блага. Иначе менты возьмутся за тебя всерьез и неизвестно, что из этого выйдет. К черту убийства. Почему бы тебе не заняться работой? Или мною, наконец? Ты думаешь о покойнике больше, чем о человеке, который любит тебя. Так в самом деле недолго с катушек съехать. — Он запнулся и виновато сказал:

— Извини.

— Это ты меня извини. Я вела себя как дура.

— Алла. — Он попытался меня обнять, но я отстранилась.

— Поезжай домой.

— А ты?

— Мне нужно зайти к подруге. Она обещала мне сшить шторы на кухню. Самое время. Это отвлечет меня.

— Я могу пойти с тобой, — предложил он.

— Нет-нет. Подружка ужасно любопытна, начнет задавать вопросы.

— Что в этом плохого? В конце концов, она все равно узнает.

— Я не хочу отвечать на ее вопросы, я просто хочу заняться шторами.

— Ты позвонишь мне? — спросил он.

— Конечно. Как только вернусь домой.

— Мне не хочется отпускать тебя одну. — Голос Кирилла звучал очень нежно, мне стало стыдно, я улыбнулась и торопливо заверила:

— Со мной все в порядке. Честно. Я позвоню. — Я зашагала по тротуару, чувствуя, как он смотрит мне вслед.

Здание областной прокуратуры находилось на одной из тихих улочек в трех шагах от проспекта Гагарина. Перед ним росли голубые ели, возле массивных дверей красовались два вазона из мраморной крошки с цветущими бессмертниками. Я вошла в здание и слева на стене увидела телефон. Под пристальным взглядом дежурного нашла в сумке записную книжку и позвонила Ольге. Через несколько минут я увидела, как она спускается по лестнице в накинутой на плечи куртке.