У стен Малапаги

Сырые, тёмные коридоры осени. Роман её бесконечной любви. Ненависти, мести, изгнания. Утраченное счастье. Смерть. Тени, оборотни, вурдалаки, разбойники, нищие, питающиеся падалью, сны в красном тереме, речные заводи, монахи-волшебники, горы, дороги, битвы от зари до зари, добрые и злые, бессмертные с бельмом на глазах. Завеса, открытие, поиск, забвение.

Мелькнуло в предрассветной тьме. В испуганном воображении. И исчезло. Предчувствие?

Первой заметила и поняла супруга Высочайшего. Что естественно. У жены, если хочет сохранить, должен быть острый глаз. Хотела убрать, но передумала. Высочайший иногда скучает. Устаёт от государственных. Небольшое развлечение и под присмотром не повредит в семейной. И помогла. Свела. Исходя из мысли, юная провинциалочка не опасна. Риска нет. Ошиблась.

Высочайший влюбился. Потерял голову. Забыл о супружеских. О прочих тоже.

Не будем касаться счастливых будней любви. Всем известны и быстро проходят. Сменяются противоположным.

Неожиданная склонность привела к печальным. Нарушила мир и покой. Повергла страну в неурядицы и беспорядок. Чуть не расстроила систему сложившихся.

Но супруга опомнилась. Привела в действие дворцовый механизм наветов, инсинуаций, запугивания и подкупа. Козни привели к желаемому. Родители, как водится, оказались правы. Опасно быть любимой наложницей. Папа был отправлен на дальний и северный. Островок маленький и примыкал к пустоте. Оттуда никто не возвращался. Нет письменных упоминаний. Привыкали и не хотели. Он последовал примеру. Мама в монастырь. Глухой и бездорожный. В горах, и только вход. Аой была отторгнута от рук и губ Высочайшего.

Тот впал в меланхолию. И удалился от дел. Приёмов нет, торжественные выходы отменены. Тронный пустует. Покрылся пылью и паутиной. Впоследствии опомнился и вернулся к исполнению. Продолжал по привычке и без рвения. Терпение супруги истощилось. Был отстранён, но оставлен существовать. Маленький загородный и пособие на жизнь. Прожиточный минимум был сохранён.

Из Аой приказано было сделать свинью. Отрубить нижние и верхние. Но умереть не позволить. Тотчас после экзекуции промыть и излечить оставшееся. Затем в клетку, и пусть думает, что совершила.

Спас меланхолик. Воспротивился и восстал. На это хватило. Обессилел и вновь впал. Была сослана далеко, где неуютно и цивилизация не докатилась. Без права возвращения. И переписки.

Прошло много. В столице другой Высочайший. Заботы на ниве правления. Выходы, приёмы, церемонии. Всё идёт своим чередом.

Сегодня Аой особенно больно. Вспомнила. Последнее свидание. Было счастливым и не предвиделось. Стала метаться по своей убогой. Травяная хижина. Так прозвали местные. Крыта дёрном и пол глиняный. Чисто, голо, очаг. Топит хворостом, собирает в ближайшем. Лесок худой, но на тепло хватает.

Не выдержала, рванула камышовую и высунулась. Какой-то праздник. Забыла, что это значит. И люди на дороге к монастырю. В горах и древен. Высоко и долго взбираться. Но идут. Монастырь буддийский и славится. Чудесами и пр.

Увидела смутно пятна. Женские, мужские фигуры. И закричала дребезжащим, уставшим:

«Почем нынче вязанка старых костей?»

Не ответили, не обратили. Не слышали.

Вернулась, развела огонь. Увидела бледный, голубоватый. Стал разгораться, побежал, осветил. И заплакала.

Счастье. Увидеть даль. Услышать голос над струнным. Признать, постигнуть. Ошутить трепет. Вдохнуть полной. Юность. По новой. И добрый дух берёт за руку и ведёт.

Ива — дерево. Плодов не приносит. Но красиво. Есть персиковое. Красиво и даёт плоды.

Невольная карьера одного римского гражданина

Он не хотел этого. Он сам не знал почему.

Боязнь, малодушие? Страх ответственности? Врождённое тяготение к порядку? Солдатская привычка подчиняться? Возможно.

Верноподданнические чувства? Почему нет?

Хотя скорее всего присущая этой натуре склонность быть частным лицом и только. Он всегда тяготился публичной жизнью.

И то, и другое, и третье. И, как всегда, что-то ещё…

Он спокойно, без колебаний, скажем даже, — да, так можно сказать, — покорно приносил присягу сам и приводил к присяге свои легионы каждому новому императору по очерёдности. В той временной последовательности, в которой они сменяли друг друга.

Местности, где провозглашали императоров, не имели значения, как и те, кто их провозглашал. Будь то легионы в Испании, преторианские когорты в Риме или армии, расквартированные в Германии и Галлии. Он добросовестно и искренне присягнул сначала Гальбе, потом Оттону, наконец, Вителлию. Он одинаково равнодушно относился к ним. Так же равнодушно он отнёсся бы к любому другому, если бы выбор судьбы — случай, удача или глупость окружающих — оказался иным.

С его точки зрения он достиг многого, не особенно стремясь к этому.