У стен Москвы

— А-а, напрасно все это, Надежда Васильевна… Все напрасно… — горестно покачал головой Полынин и, напевая ту же песню, побрел вслед за Митричем.

Ему навстречу попалась Наташа. Шлепая по осенней грязи огромными сапогами, она подносила тяжелые мотки колючей проволоки, которую Надежда Васильевна вместе с Митричем натягивала на колья.

Положив на землю один моток, Наташа шла за следующим. Озябшими, заскорузлыми от холода и грязи руками брала она очередной моток колючей, ржавой проволоки, с трудом поднимала его на плечо и шагала обратно.

Надежда Васильевна уже давно с тревогой поглядывала на дочь, которая вторые сутки вместе с другими работала без отдыха.

Когда Наташа опустила на землю очередной моток, Надежда Васильевна, взглянув на ее осунувшееся лицо, на клок золотистых волос, выбившихся из-под шерстяного платка, сказала:

— Ты бы отдохнула, дочка.

— Спасибо, мама, я не устала, — с трудом разгибая спину, ответила Наташа.

— Вижу, как ты не устала. — Мать поправила на ее голове сбившийся платок. — Хочешь, я тебя обрадую?

Наташа с удивлением посмотрела на мать. Она не понимала, чем можно обрадовать человека в эту трудную пору. И вдруг услышала:

— Тебе письмо.

— От кого? От Евгения? — безразличным тоном спросила она.

После того вечера, когда Наташа застала у Хмелева другую женщину и ушла от него, он прислал ей шесть писем. Оправдывался, убеждал ее в том, что с этой женщиной порвал очень давно и что в тот злосчастный вечер она сама пришла к нему без разрешения. Просил Наташу забыть об этом случае, уверял, что он не может без нее жить. Первые два письма Наташа прочла, а остальные, не распечатывая, рвала и бросала в огонь.

— От Асланова, — сказала мать и, заметив на лице дочери удивление, спросила: — Разве у тебя нет знакомого с такой фамилией?

— Нет… Я не знаю никакого Асланова. Ты ошиблась, наверное.

Надежда Васильевна подала ей письмо:

— Прочти сама.

Наташа взглянула на конверт. На нем совершенно четко были написаны номер полевой почты и… фамилия адресата: «Асланову».

— Ничего не понимаю.

— А ты прочти, и все станет ясно.

Наташа вскрыла конверт, вытянула листок бумаги, исписанный неровным почерком, и стала читать:

«Наташа!

Очень прошу извинить меня, что я, незнакомый Вам человек, пишу без Вашего разрешения. Да, Вы меня не знаете, но зато я знаю Вас очень хорошо.

Не удивляйтесь! Впервые я услышал Ваше имя в госпитале. Там после тяжелого ранения лечился мой лучший друг Саша Кожин…»

У Наташи сжалось сердце. Заметив, как сильно побледнела дочь, Надежда Васильевна с тревогой спросила:

— Что? Что там написано?..

— Кожин… Саша Кожин тяжело ранен.

— Ранен? Разве он был на фронте?

— Не знаю. Здесь написано только о том, что он после тяжелого ранения попал в госпиталь…

В это время Надежду Васильевну позвал бригадир. А Наташа, оставшись одна, продолжала читать: