У стен Москвы

Иван Антонович Воронов, закончив свои дела, снял с ноющих ног сапоги, хотел было прилечь на кровать, но, заметив, что майор ест, тоже решил закусить. Шлепая босыми ногами по полу, комиссар подошел к столу, взял в руки хлеб, колбасу, опустился на железную кровать и так, сидя, с едой в руках, и уснул… Вскоре прямо за столом заснул и Петров.

В одиннадцатом часу вечера тихо скрипнула дверь. В комнату вошел Кожин. Он остановился у порога, оглядел спящих товарищей. Жалко было будить их. Словно для того, чтобы протянуть время и дать людям поспать еще минуту, Александр подошел к столу. Хотел вытащить из-под локтей Петрова план города, но не смог. Потом, увидев в руках Воронова хлеб и колбасу, подошел к нему, взял все это и, рассматривая утомленное, похудевшее лицо Ивана Антоновича, стал медленно жевать, не переставая думать о том, как лучше выполнить приказ командующего.

— Антоныч… — тихо позвал Кожин.

Воронов с трудом открыл глаза.

— А, ты?.. Ложись. Поспи немного, — сказал он и снова заснул.

— Подъем! Вставайте, товарищи! — крикнул Кожин.

Комиссар в полусне схватился за сапоги, стал натягивать их на ноги. Проснулись и остальные. Только Бурлаченко продолжал еще громко храпеть.

Соколов толкнул его в бок. Бурлаченко приподнялся на локте и, с недовольством глядя на него, пробурчал:

— Ну, что ты меня тычешь в бок. Я же уже давно не сплю.

Когда командиры привели себя в порядок, Кожин пригласил всех к столу, познакомил со сложившейся обстановкой и с задачей, поставленной командующим.

— Мы вместе с танковым батальоном должны выбить гитлеровцев с северо-западной окраины города. Приказываю… — И командир полка наметил каждому батальону пункты сосредоточения, рубежи и время атаки.

18

К часу ночи полку Кожина удалось выбить гитлеровцев с северо-западной окраины города. Видно, немецкое командование не успело еще подтянуть основные силы и закрепить успех своего передового отряда.

Организуя оборону полка уже в готовых окопах, охватывающих кольцом город, Кожин предполагал, что гитлеровцы попытаются пойти в контратаку и восстановить прежнее положение. Но кругом было тихо.

— Нет, теперь они до самого утра не сунутся сюда, — сказал Воронов, вглядываясь в ночь.

— Похоже на это, — поддержал его Петров.

— Хорошо бы за это время покормить людей горячим завтраком, — сказал Александр и, подумав немного, добавил: — Иван Антонович, займись этим, а я…

— А ты поедешь на командный пункт спать, — твердо сказал Воронов. — Еле на ногах стоишь.

— Какой тут сон! Надо срочно выслать разведку и не спускать глаз с немцев. Следить за каждым их движением.

— Это я беру на себя, — сказал Петров. — Все, что надо, мы сделаем с комиссаром, а вам действительно необходимо отдохнуть. Мы хоть немного прикорнули, а вы…

Кожин больше не стал спорить. Он пешком дошел до домика, стоявшего на окраине города, сел там на коня и вместе с Голубем поехал на командный пункт, который находился метрах в пятистах от переднего края.

Не успели они проехать и двухсот метров, как над городом появились немецкие самолеты и стали сбрасывать осветительные ракеты. Над домами, улицами и садами, словно в праздничную ночь, повисли яркие «фонари». Чем ниже они спускались на парашютиках, тем светлее делалось на улицах. Самолеты пошли на второй заход.

— Со всеми удобствами работают, сволочи!.. — выругался Александр и, пригнув голову к гриве коня, пустил его галопом.

Когда всадники были уже недалеко от перекрестка, из-за поворота выскочила девушка и стала перебегать улицу. Пальто на ней было распахнуто, волосы рвал холодный ветер и с силой отбрасывал назад. В это время неподалеку, на другой стороне улицы, разорвалась бомба. Воздушной волной девушку откинуло назад.

Не раздумывая, Кожин пришпорил лошадь и еще быстрее помчался вперед. Подскакав к месту, где лежала женщина, он спрыгнул с коня, взглянул ей в лицо и… содрогнулся. Перед ним на каменистой мостовой лежала Наташа.

— Наташа… родная, милая!.. — шептал потрясенный Кожин и гладил ее волосы, щеки, тормошил за плечи. — Как же ты оказалась здесь?

Но девушка молчала. Тогда он резко повернулся к Валерию и приказал:

— Скачи к Светловой! Скажи, человек умирает!

— А куда ее доставить?

— Сюда. Только скорее. Хотя нет. На Пушкинскую, десять. Это рядом здесь. За углом.

Валерий с силой стеганул коня плетью, тот поднялся на дыбы и рванул вперед. Александр бережно взял Наташу на руки и пошел на Пушкинскую, к дому, где жила Надежда Васильевна Ермакова. Кожин никак не мог понять, как в такое время Наташа оказалась в Березовске. Конечно, она могла приехать к матери, ее могли послать на строительство оборонительных сооружений. Но рабочих со строительства давно распустили по домам. И рабочим, и всем жителям окрестных деревень, насколько ему известно, было приказано уехать из прифронтовой полосы. Почему же Наташа не эвакуировалась? И потом… зачем она ходила по осажденному городу, да еще ночью?..

Охваченный этими мыслями, Александр шел по улице, освещенной пламенем пожаров, вспыхнувших во время последней бомбежки. Позади шагал вороной, боязливо косясь на огонь…

19