У удачи два лица

Удачный экспромт, потому что, очнувшись, мужчина явно посчитал, что сбегать сейчас уже поздно. Вместо этого он жадно, и, кажется, с искренним удовольствием ответил, а ладонь переместилась с затылка на поясницу. Через пару мгновений он, прижав меня к себе и оторвав от пола, приподнял, поставил на кушетку, и целоваться стало значительно удобнее.

Мы увлеклись, совершенно потеряв счёт времени. Поцелуй пьянил, кружилась голова, колени ослабли, а сердце быстро-быстро колотилось где-то в горле. Мои пальцы путались в его волосах, потом ладони скользнули на плечи и по спине вниз, вдоль позвоночника, насколько хватало рук. Казалось, что я вот-вот взлечу безо всяких крыльев, просто от удовольствия и восторга. И от облегчения, что я правильно истолковала поведение мужчины, и избегает он меня совсем даже не из неприязни или обиды.

На землю меня вернули быстро и весьма неприятно: пальцы правой руки ужалило такой сильной болью, будто мне их все разом отрубили. Боль прокатилась до плеча, расплескавшись волной холодных мурашек по спине. Я охнула, отдёргивая руку и отшатываясь. Кая, впрочем, предусмотрительно не отпустила, продолжая держаться за его плечо. А то надумает себе всяких гадостей, как только что про моё любопытство…

К счастью, все пальцы остались на месте, только кончики покраснели как при ожоге, да и все остальные сопутствующие ощущения были похожи: тянущая пульсирующая боль, жжение, обострённая чувствительность.

— Что случилось? — к счастью, дёргаться, впадать в панику и, хуже того, извиняться мужчина не стал. Вместо этого он осторожно перехватил мою ладонь, разглядывая, что меня заинтересовало.

— Я обожглась. Кажется, — растерянно проговорила я. А потом меня озарила догадка. — Да ладно, не может быть, — пробормотала, поднимая взгляд на мужчину.

— В общем, да, сомнительно, — кривовато усмехнулся он, не выпуская ладонь.

— Да нет, я не об этом… Оно же меня укусило!

— Кто?

— Не может быть, — я затрясла головой, озираясь по сторонам. — Пойдём, нужно проверить! Это, конечно, бред, но… оно меня укусило!

— Да кто оно-то? И что проверить? — попытался добиться ответа Кай, но я, крепко уцепив за запястье, уже тащила его в сторону своей комнаты. Для подтверждения или опровержения моей догадки мне нужно было немногое, а именно — большое зеркало, способное вместить мужчину целиком. В кабинете такого не было, а вот зеркальная дверца шкафа в комнате вполне подходила.

— Раздевайся! — решительно заявила я, вталкивая мужчину в комнату.

— Совсем? — с ехидной кривой ухмылкой уточнил он, разглядывая меня не то с иронией, не то с подозрением.

— Зачем — совсем? — не поняла я. — Рубашку снимай! А ты что подумал? Тьфу! Мужики! Все вы вечно об одном думаете! — возмущённо фыркнула я, неудержимо краснея. — Ну, подумаешь… в спальню притащила… — пробормотала себе под нос, ощущая, что пунцовые у меня уже и щёки, и шея, и уши. — Так! Что ты меня отвлекаешь?! Снимай рубашку, сейчас же, — поспешно беря себя в руки, я шагнула к нему и принялась вытаскивать заправленные полы рубашки из брюк.

— Зачем? — мрачно уточнил он, пытаясь одной рукой перехватить обе моих ладони. Получалось плохо, чем я активно пользовалась.

— Затем, что мне срочно надо взглянуть на твою спину.

— Зачем?

— За шкафом! — не сдержавшись, рыкнула я, цитируя любимую отцовскую присказку. — Говорят же, надо!

— Ёжик, или ты сейчас говоришь, что случилось, или я просто разворачиваюсь и ухожу.

— И поведёшь себя как упрямый идиот, — я возмущённо фыркнула. — Если я права, то я знаю, что с тобой случилось, и, главное, знаю, как это вылечить!

Он недобро сощурился, а я поспешно отдёрнула руки и просительно затараторила, сложив ладони в молитвенном жесте.

— Кай, миленький, ну, можно я хотя бы посмотрю? Не хочешь совсем снимать, просто задери, мне нужна только твоя спина. Я не издеваюсь и не шучу, правда! Это, конечно, глупая идея, и этого не может быть, но настолько похоже, что не проверить я просто не могу!

— Что за идея? — устало вздохнул он, сдаваясь, и за шкирку потянул рубашку вверх, стаскивая её через голову.

— Сейчас, погоди, всё выясним, — пробормотала я, обеими руками обхватывая мужчину за талию и ставя спиной к зеркалу так, чтобы мне было видно его целиком. — Стой, не двигайся некоторое время, не поворачивайся и молчи; я скажу, когда будет можно шевелиться.

Целиком стаскивать рубашку плетущий не стал, оставив руки в рукавах и пытаясь прикрыть плечо. До меня только теперь дошло, что он упирался не из своей природной вредности, а просто не хотел показывать изувеченную руку. Зрелище в самом деле было малоприятным: рука выглядела ссохшейся от плечевого сустава, кожа вокруг которого и на лопатке имела сероватый оттенок, была покрыта следами от старых заживших язв, а местами наблюдались следы воспаления.

Но сейчас меня интересовало не это. Если я права, — а я уже была почти уверена, что права, — недолго ему осталось мучиться. Настраиваясь на работу, я пыталась успокоить дыхание и очистить сознание.