У вас один общий друг

– На суде присяжных. Шесть лет назад в течение шести дней мы были лучшими друзьями. С тех пор я его не видел.

– Шесть лет назад? Если бы ты сейчас его встретил, то удивился бы. Он немного изменился.

– В каком смысле?

– Он стал буддийским монахом.

…

…

– Вот это перемена. Прости, я должен был отойти – помогал врачу провести ректальное исследование одному пожилому мужчине. Ты уверена, что хочешь работать в медицине?

– ЛОЛ. Поскольку я провалила тест, вопрос уже не актуален.

– Не может быть, чтобы ты провалила тест!

– Все так говорят.

– Ну в следующий раз сдашь лучше.

– Не уверена, что будет следующий раз.

– Конечно, будет. Первый раз – самый трудный. Решиться на это – уже подвиг. Особенно после такого поста.

– Какого поста?

– О том, что ты хочешь стать врачом.

– Надо же, ты его видел???

– Конечно! Он же здесь, у тебя на странице, ждет, чтобы кто-то пролистал вниз и прочитал. Так вот, я пролистал вниз и прочитал. Разве это странно?

– Еще как странно! Тебе пришлось очень много пролистать. С тех пор я запостила кучу всякой ерунды в надежде, что его никто не найдет.

– Я так и понял. К сожалению, у меня на работе довольно скучно.

– Ничего страшного. Вижу, ты поставил лайк.

– Конечно, поставил. Мне же понравилось.

– Когда я его писала, я была в трауре и не могла ясно мыслить.

– Разве те, кто ясно мыслит, совершают удивительные поступки? Разве гусеница, строящая кокон, думает – вот прекрасное место, чтобы отрастить крылья и стать бабочкой? Нет! Она даже не знает, что такое бабочка. Она думает: «Я понятия не имею, что творю, зато хоть что-то делаю!»

– Хорошая точка зрения.

– Может, как-нибудь встретимся?

…

…

– Я не говорю «нет». Хочу, чтобы ты понимал: я не отказываюсь. Просто мне нужно несколько недель, чтобы разобраться с собственной жизнью. Может, как-нибудь позже?

– Конечно. Дай знать, когда захочешь повидаться. Кстати, что за человек Сайленс?

– Ха! Если бы я знала!

…

– А, ты про рестлера? Приятный. Я видела его всего один раз.

…

…

…

– Привет, Элис. Ты получила посылку?

– Мед?

– Да!

– ЦЕЛОЕ МОРЕ МЕДА. Он не помещается к Питтипэт в кладовку. Кстати, она передает привет.

– И ей привет. Кажется, я с ней уже встречался.

– Да! Она тебя помнит!

– Она меня помнит? Вот это да! Вообще-то я не стараюсь быть заметным.

– Не переживай, она тебя запомнила.

– Что ж, круто. Так вот, море меда. Я полагаю, когда у тебя пасека и кто-то спасает твою мать, это вполне подходящее количество меда, чтобы отблагодарить. Но мне, похоже, придется арендовать склад.

– ЛОЛ.

…

– Эй, Феликс!

– Что, Элис?

– Ты когда-нибудь пробовал «Пчелиные лапки»?

– Что это?

– Коктейль. Джин, лимон, мед. Я искала, что можно приготовить из меда, и нашла рецепт. Подумала – может, ты как-нибудь заглянешь в гости, я приготовлю «Пчелиные лапки», и мы устроим маленькую вечеринку в честь спасенной жизни. Можешь и папу взять с собой.

– Вот это да! Я одиннадцать лет в медицине и ни разу не бывал на вечеринке в честь спасенной жизни. Да, внеси нас в список гостей. С тебя «Пчелиные лапки», с меня пахлава.

– Ты умеешь печь пахлаву?

– Я умею печь все!

– Отлично! Будет здорово! У нас в столовой огромный стол, а мы с Питтипэт все вдвоем да вдвоем. Нам дыра нора устроить вечеринку.

…

– Я имела в виду «давно пора». Звени.

…

– ИЗВИНИ, а не «звени».

…

– Привет!

…

…

…

…

…

– Привет, Феликс. Только что увидела твой пост. Прими соболезнования по поводу папы. Это было очень красивое прощальное слово. Надеюсь, у тебя все хорошо.

– Элис! Я так тебе и не ответил!

– Ничего страшного, не переживай.

– Прости меня, пожалуйста, я вовсе не хотел тебя динамить. В октябре у папы случился сердечный приступ. Вопреки всем прогнозам, он выжил, но с тех пор его состояние становилось все хуже. Праздники прошли для меня очень тяжело, однако я благодарен за то время, которое провел с ним. Хорошо, что он жил там, где я работаю. В этом смысле нам очень повезло. На самом деле это было божественное вмешательство.

– Божественное вмешательство?

– Да, как-нибудь расскажу. В общем, он ушел спокойно. Он был готов. Я – нет, а он – готов.

– Никто не готов потерять родителей. Когда моя мама умерла, я была в шоке.

– Сколько ей было?

– Сорок пять.

– Надо же. А я горюю по восьмидесятисемилетнему папе.

– Ничего страшного, горюй на здоровье. Твое горе только что родилось на свет, а моему четыре года. Оно уже само умеет одеваться и накладывать кашу в тарелку.

– Хорошо сказано.

– Возраст человека не имеет значения, если ты считал, что он будет с тобой всегда.

– Да, верно. Я и правда думал, что отец меня переживет. Наверное, я искренне считал, что он дотянет до ста пятидесяти или ста шестидесяти и всю свою жизнь, следующие семьдесят лет, мне придется за ним присматривать.

– Я примерно то же самое говорила своей подруге Тьюлип. Родители не разрешают ей заводить телефон еще три года, и она всегда говорит: «О-о-о, как это долго!».

– Почему ей не разрешают заводить телефон? Они что, амиши?