У Великой реки. Битва

Была еще одна непростая задача: теперь нам следовало груз распределить так, чтобы весь его можно было тащить на себе. А это непросто. Вот меня взять, например: с собой ружье, винтовка – хорошо, что «секиру» оставил в Пограничном, – целых три пистолета, считая револьвер, да боекомплект ко всему, да еще вещи в рюкзаке. И у остальных картина не лучше. То мы все транспортом да транспортом, а теперь придется ножками да ножками. По крайней мере, за портал, а дальше видно будет.

– Ты, Сашка, лучше вот что скажи… – прогудел Балин. – Когда надо кожи эти самые подготовить?

– К вечеру сегодня – самое оптимальное.

– Ага… – поскреб он в затылке. – Тогда торопиться надо.

– Вот и иди давай. Торопись, – буркнул Орри. – А я насчет швартовки договорюсь.

– Так я и сам договорюсь, – заявил Балин.

– Ха! Видали его? – чуть не задохнулся от возмущения Орри. – Тут кто шкипер, я или ты?

– Да ладно! – небрежно отмахнулся Балин. – Шкипер он. И баржа чужая, и шкипер без году неделя.

– И недели не шкипер, а все равно при должности, – отрезал Орри. – Я баржу швартовать буду.

– Тьфу! Да демон с тобой, швартуй, – поднялся на ноги Балин. – Лодку пошел звать. Кто еще на берег? А то расценочки тут у них за перевоз…

– Я пойду, – поднялся я следом, затем обернулся к остальным: – Значит, действуем, как договорились. Дамы, вы сегодня вечером развлекаетесь в «Священном аэрболе». Я буду в «Ржавом шлеме». Орри, Балин, ждете моего сигнала с уже готовыми рулонами. Сколько на кожи денег надо?

– Не меньше пятидесяти золотом уйдет, если хочешь, чтобы поверили, – сказал Балин.

Я покряхтел, покряхтел, но деньги отсчитал. А куда деваться? Без этих самых кож мой план никуда не годится. Он вообще годится лишь при том условии, что ни единого прокола не произойдет. Балин деньги пересчитал, ссыпал в кожаный кисет и убрал за пазуху.

– Ну пошли, что ли?

– Пошли.

Мы поднялись на палубу и включили на невысокой мачте ярко-зеленую лампочку-мигалку, которой у нас лодки с берега вызывать принято. Традиция от галер осталась. Хотя последние галеры еще сто лет назад в этих краях почем зря плавали, в седую древность записывать их пока рано. Это теперь весла разве что на рыбачьих лодках остались. Ну и в морях парусные шхуны бегают, но на них вспомогательные дизеля тоже имеются. А как иначе?

– Кто из вас с пулеметом пойдет? – спросил я Балина, нетерпеливо перетаптывавшегося рядом.

– Орри пойдет. А я боезапас понесу да обе винтовки.

– Надо было вам одну здесь продать, а потом другую купить, дома уже. Мешать же будут, – подсказал я.

– Не, нельзя! – даже слегка возмутился он. – Раз родом выдано оружие, только роду его отдать и можно. Со своей так пойду, а его в чехол оберну, да за спиной понесу.

– Надо будет еще пуд динамита с собой тащить до портала, – напомнил я.

– Пуд! Удивил, – хмыкнул Балин. – Никакой проблемы не вижу.

Ну да, ну да. Для гнома лишний пуд не проблема. Ящик патронов, ящик с динамитом, две винтовки с запасом патронов, да еще и свое барахло. Его хоть самого из-под рюкзака видно будет?

По тихой воде разнеслось тарахтенье маленького лодочного мотора, и вскоре из-за ряда стоящих на якорях барж появилась большая деревянная лодка, которой правил какой-то полуорк[64] в черной безрукавке с нашитыми на нее в виде сложного орнамента костяными пластинками. Ну ты скажи, с островов Студеного озера житель, – тут они редко попадаются. Да еще и лодочником пристроился.

Подойдя к самому борту, лодка остановилась, а полуорк спросил:

– На берег вы, что ли?

– Мы, – ответил я, и на этом наш с лодочником словесный обмен закончился.

На всем пути на берег он рта не раскрыл, ну и мы молчком сидели. Подошли к пирсу, выгрузились, молча кивнув друг другу. Затем и мы с Балином разошлись. Ему к рынку надо было, а я направился в хорошо уже знакомый «Ржавый шлем», по пути решив еще раз пройти как мимо усадьбы ac-Мирена, так заодно и храма Созерцающих. Мало ли, может, еще что-то замечу.

В общем, пошел прогулочным, неторопливым шагом от порта вдоль берега, мимо пришвартованных у пирсов хаусботов, где уже просыпались, судя по звукам, доносившимся из окон, и по запахам, доносившимся с камбузов. Провеселившиеся всю ночь господа продирали глаза навстречу новой загульной ночи. А что им еще делать? Если дворянин не на службе у своего сюзерена, то делать ему, по большому счету, и нечего. Дела управляющий вершит, добровольно принявший на себя «Печать честности к господину», что подразумевало: обманывать именно его он не может, а всех остальных – сам бог велел. Вот и остается сеньору лишь пропивать плоды трудов смердов своих, ну еще и проигрывать, благо что для первого, что для второго Гуляйполе предоставляло возможностей великое множество.